Катар
Шрифт:
— На этих когтях нет и не будет крови детей и женщин.
— А как же война?
Она хотела бросить вызов, гордо вскинуть голову, прожечь привычно взглядом, но не смогла. Вопрос прозвучал грустно и обреченно. Голос не звенел, а шептал. Не логичный разум, а сердце говорило за нее. Это оно пристыдило ее, не позволило уровнять солдата и убийцу.
— Бешеному зверю чуждо милосердие. Он не знает меры и заслуживает лишь смерти.
— Слова. Это просто слова! — крикнула она прямо в морду, сжимая кулаки и отчаянно
— Вы, политики, начали это безумие. Вы — не можете найти мужества и сил прекратить его.
Свез не стал щадить ее. Простые слова резанули по живому, слезы предательски навернулись на глаза. Амидала прикусила губу, чтобы хоть так взять себя в руки.
— Тогда, почему ты меня отпускаешь? Ведь это я! Подобные мне, заставили тебя испачкать когти! Ведь на них есть кровь женщин и детей! Уже есть! Не может не быть!
Она и сама не знала, на кого сейчас больше кричит, на себя, на сенаторов, на него, просто на всю несправедливость мира.
— Я не воюю с женщинами и детьми, — втянув когти, Свез ухватил ее за подбородок, — тем более одновременно, — добавил он, стирая пальцем кровь с прокушенной губы.
Амидала опешила. Слова застряли в горле, а тело буквально оцепенело. Истерика, поджав хвост, с позором бежала, уступая место гневу. «Да как он смеет хватать…» — начала формироваться мысль, должная вылиться в отповедь, но тут ее смела другая, куда более важная. Желтые глаза чуть сузились, а колючая шерсть больше не мешала говорить.
— Ч-что? — пролепетала осознавшая сказанное Амидала.
— Ты беременна, — промурлыкал Свез, выразительно щуря глаза и касаясь чуть выдвинутым когтем ее носа.
— А… — начала она, но голова закружилась, ангар поплыл перед глазами и если бы не точка опоры в лице Свеза, она бы без сомнения упала.
Видимо, даже для такой волевой личности как Падме Наберри Амидала, переживаний последнего времени оказалось слишком много. Холодная броня остужала лоб, горячая лапа поддерживала. Между этими противоположностями, словно между оголенными контактами, пронеслась волна, подобная электрическому разряду. Головокружение прошло, мир прекратил безобразничать и вновь стал стабильным. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, она отстранилась. Сделала шаг назад.
Убрав лапу, Свез дернул ухом и негромко, но отчетливо втянув воздух носом сказал:
— Поверь мне, в таких вещах мое обоняние разбирается лучше всяких тестов и аппаратуры. Поздравляю.
Все еще находящаяся в полнейшем раздрае Амидала, не придумала ничего лучше, чем кивнуть. Да и не думала она, просто машинально голову опустила-подняла, показав, на въевшихся рефлексах политика, что слушает и слышит.
— Улетай, будущая мать. Не рискуй собой и детьми. Без тебя загоним зверя войны.
— Я…
— Иди уже, женщина, — рыкнул Свез, не дав ей ничего сказать.
— Я хотела по…
— Бегом! —
Амидала не была бы сама собой, если бы не ослушалась. Правда, сделала она это лишь в самом верху аппарели. Остановив бег и развернувшись, она выскочила из корабля. Финал схватки Свеза и Скайуокера ей довелось увидеть воочию — хруст и вскрик. «Энакин», — узнала она голос мужа, еще до того, как ее разум осознал картину происходящего.
— Нет!!! — закричала Амидала.
— А то-то мне все казалось, что запах знакомый, да никак вспомнить не мог, — пророкотал Свез, держащий меч у шеи Энакина.
— Скажи мне, хранитель мира, развязавший войну, почему я не должен убить тебя прямо сейчас?
— Отпусти Падме, а потом, можешь убить. Смерти нет, есть Сила!
— Зная это наверняка, ты, убийца детей и женщин, считающий себя вправе решать, кто достоин жить, а кто нет, сумеешь отпустить в Силу ее?
— Что ты несешь?! — дернулся Энакин, но вспоровшее кожу острие, яснее ясного показало, что в Силу парень не спешит.
— Пожалуйста, Свез, — взмолилась Амидала.
— Ты. Просишь. Меня. Дать. Ему… Шанс?
— Да!
— Ты ведь уже не ослеплена любовью, ты ведь уже можешь трезво мыслить и видишь, какой он. И все равно продолжаешь любить и веришь в него?
Если бы не меч, Энакин бы многое сказал. А уж какие бы вопросы позадавал, но его желаниями никто не интересовался. Это злило, отчасти бесило, но отчего-то воспринималось много легче, чем запреты и вечные поучения от учителя или магистров.
— Именно потому, что люблю, я все еще верю в него.
— Все мы пожалеем об этом, — рыкнул Свез, покрутив ушами.
Убрав меч, он наклонился и, словно котенка, поднял Энакина за шкирку. Тряхнув его и заглянув в глаза, он отчетливо прорычал:
— Надеюсь, ты сумеешь хотя бы отчасти исправить то, что натворил и натворишь.
— А… — открыл рот для ответа Энакин, но новая порция встряски заставила его переключиться на сломанную ударом меча руку.
— Так, мне это все ужасно надоело, — рыкнул Свез.
— Пожалуйста… — начала Амидала, но он, нависнув над ней горой, не дал закончить.
— Ты не женщина, ты самка, — проурчал он, хватая ее под локоть.
— Ай! — вскрикнула Падме, не привыкшая к подобным «нежностям».
Вот только о ее комфорте явно решили позаботиться оригинальным образом. «По крайней мере не за шкирку тащат», — пришла ей дурацкая мысль. Когда ее и Энакина чуть ли не проволокли по аппарели. Шмяк — приземлилось на диван, пролетевшее пару метров тело.
— Ты, — развернулся Свез к С3РО, насильно усаживая Амидалу.
— Я дроид…
— Ты, дроид, сейчас идешь в кабину и отдаешь искину команду стартовать через десять секунд курсом на Корусант. Ясно? Или тебе платы повыдергать?