Катар
Шрифт:
— Так точно, сэр.
— Что ж, в таком случае…
Вот тут-то Сила и напомнила о себе. Если попытаться облечь почувствованное мной в слова, то получилось бы что-то вроде «должок», приправленное соответствующими ядовитыми интонациями. Небогатый выбор раскинулся перед внутренним взором. Либо я веду ударный флот на Камино, и разношу там все, либо лечу на Накав. В первом случае, рискую потерять детей и прайд, во втором, проиграть войну и утопить галактику в крови. Казалось бы — выбор очевиден, но Сила четко указала — если полечу за своими, они точно уцелеют в грядущем безумии.
— Сэр? — нарушил тишину Семьдесят Седьмой.
«И как я им в глаза смотреть буду? На что обрекаю?» — замелькали в
— Сэр? — повторил адъютант.
— Идем на соединение с ударным флотом.
— Есть идти на соединение с ударным флотом, сэр, — козырнул дроид и, разослав приказы, запустил диагностику систем: просто, он никак не мог найти в памяти момент, когда у Мирра на ушах появились кисточки, словно сотканные из серебристого инея. Не нашел он этого момента и просмотрев записи систем наблюдения. Они просто возникли мгновенно во время отдачи приказа, и все.
Отложив данный факт к другим необъяснимым явлениям, Семьдесят Седьмой вернулся к выполнению поставленной задачи.
В отличие от Кеноби и Винду, Энакину бакта была противопоказана. Тот редкий случай, когда ее целебные свойства шли во вред. Затянись у него обрубок руки — и установка протеза потребовала бы дополнительной операции. В итоге, меддроиды ограничились установкой особой шины-переходника. Они бы и разработанную для клонов типовую «запчасть» приладили, но, столкнувшиеся с подобным, джедаи быстренько внесли нужные положения в протоколы действий. Для одаренных даже клонированные конечности чаще всего во вред шли. Никто не горел желанием утратить связь с Силой или заново обучаться всему наработанному. Поэтому-то утратившие часть тела форсюзеры предпочитали сугубо искусственными протезами обходиться. Разумеется, изготавливались подобные штучно и с учетом индивидуальных особенностей, вплоть до стиля фехтования и привычек. Само собой, ничего подходящего для Энакина не нашлось, а ставить суррогат он не желал. Впрочем, он вообще об увечье почти не думал. Опыт сказывался, ведь у него и так одна рука уже протезом была.
Скайуокера снедали жажда мести и страх. Первое заметно превалировало над вторым. Конечно, объяснять свое поведение Кеноби и Высшему Совету — мало радости, но дело-то привычное. «Подумаешь, темная сторона», — бодрился Энакин, мысленно репетируя речь. Правда, делал он это не долго. Как узнал о том, что Оби-Ван с Мэйсом в бакте плавают, так всецело и сосредоточился на жгучей ненависти и желании отомстить Свезу. На то, чтобы накрутить себя, времени ему понадобилось всего ничего. За каких-то пару часов справился. Устав бесплотно метаться и представлять сладостные картины, Энакин решил действовать. Будучи единственным дееспособным джедаем, да еще и облеченным властью, он направился в допросную и занялся пленными.
— Пленных ко мне, по одному, начиная со старшего, — распорядился Скайукер, усаживаясь на казенный стул.
— Есть, сэр, — козырнул возглавляющий тюремный блок флагмана клон, и отправился выполнять распоряжение.
Скаб Траф оказался в числе первых доставленных на допрос. Как-никак, он возглавлял целое направление, числился большим начальником, но при этом не являлся бойцом, вот и выжил, без особых травм и повреждений в плен угодив. К сожалению, он же и мог дать Энакину то, чего тот страстно хотел. Разумеется, Скаб честно попытался сопротивляться, но вкусивший тьмы Скайуокер, чуть ли не живущий жаждой мести, сходу почувствовал — это тот, кто ему нужен.
Единственное, о чем он мог думать более-менее связно — способы, которыми разделается с прайдом ненавистного врага. Их оказалось намного больше планирующихся жертв, но Энакина ничуть не смущало подобное несоответствие. «В конце концов, есть же на планете и другие разумные», — подумал он, легко найдя решение проблемы, и вновь возвращаясь к сладостным картинам видений вариантов будущего. Боль, которую он испытал потеряв мать, ненависть и ярость, охватившая его во время резни племени тускенов, все это многократно усиленное он проецировал на Мирра и торжествовал.
Вскрикнув от пронзившего сердце укола, Йода сел на кровати, с трудом удержавшись от включения прыгнувшего в руки меча. Испарина выступила на морщинистом лбу старого гранд-мастера. Сон-кошмар, отчетливый как никогда, сегодня не спешил растворяться в забытье. Как наяву Йода видел сотни и тысячи джедаев, попавших в расставленные на них ловушки.
Поднявшись и добравшись до столика, он взобрался на маленький пуфик, чуть дрожащей рукой наполнил стакан воды и выпил. Подышав и обуздав чувства, Йода задумался. Было в его видении нечто странное. Ускользающее, но ясно ощущаемое. Вздохнув, гранд-мастер Силой активировал репульсорное кресло и, перебравшись в него, отправился в зал для медитаций.
Пустые и темные предрассветные коридоры храма, умиротворяющая тишина и покой, позволили ему настроиться и собраться. Чуть поведя рукой, он прямо на ходу активировал открытие дверей. Вот и его любимое место возле окна. Если посчитать все часы, которые он здесь провел, то не одно десятилетие наберется. «Стар я уже, прошло мое время», — вздохнул он больше по привычке, и погрузился в Силу.
Неспешно, раз за разом прокручивая сон, он по обрывкам увиденного пытался уловить незамеченное. Когда чувствительная, хоть давно и загрубевшая кожа, сообщила о том, что ее коснулись первые лучи солнца, Йода наконец нашел искомое.
Палпатин буквально выкрутил им руки, чуть ли не в открытую обвинив в предательстве. Большинству джедаев пришлось отправиться на диверсионные миссии против Конфедерации. Именно результаты этой масштабной операции он и увидел. Да, они нанесут огромный вред, но и понесут не менее огромные потери. Впрочем, как раз последнее и вызвало то ощущение неправильности и упущения важного.
«Старый дурак», — вздохнул Йода, потирая грудь в районе сердца. «Какой же я болван», — ударил он сухоньким кулачком по колену. «Пора мне на покой, зажился», — резюмировал Йода поднимаясь. Покачав головой и коря себя, тяжело опираясь при каждом шаге на знаменитую клюку, он побрел обратно. «Сперва Дуку, потом Мирр, теперь вот еще и Энакин», — бурчал он, не замечая и не отвечая на приветствия немногих ранних пташек. Лишь раздавшаяся из открытого окна веселая трель голосистой пичуги привлекла его внимание. Замерший на миг Йода поднял ухо, развернулся и, прищурившись, взглянул прямо на бьющий в глаза луч.