Катарсис
Шрифт:
— Так если он ученый, чем я помогу?
— Тем же, чем и сейчас. Твое дело организовать, проследить, чтоб не мешали, и результаты никуда не ушли на сторону.
В Москве венгерский гость переждал распутицу и отправился ко мне под пристальным надзором «друзей, которым срочно надо как раз в ту сторону по торговым делам». Доставили в лучшем виде. Расположили, накормили, в баню сводили.
Передо мной сидит монах, давший обет безбрачия. Двадцать семь лет
— Как мне вас называть? — спрашиваю я.
— По-венгерски Аньош, но если вам будет привычней словацкое имя, то зовите брат Стефан. Или брат Аньош.
— Хорошо, брат Стефан или Аньош. Надолго вас отпустили к нам?
— Это как Господь управит, — в его речи акцент, но говорит понятно.
— Откуда русский знаете?
— Дань уважения основателям монастыря.
— Который в Тихони? Вы там закончили лицей?
— Нет, я учился в Дьере. Но по поручению настоятеля.
— Я прошу вас взять труд по устройству электрической лаборатории и дальнейшему изобретению электрического двигателя, — ляпнул я, подперев щеку кулаком.
— Вот как! — Засмеялся он, — вероятно, вы вдохновились той статьей Фарадея, что лет пять назад наделала столько шума? Увы, опыт любопытен, но движение магнитной стрелки— это одно, а движетель — совсем другое. Моих скромных сил и всей жизни не хватит, чтобы воплотить сию фантазию в нашем мире.
— Хватит. А что Фарадей? За пять лет не продвинулся?
— Меня предупредили, что вы действуете по наитию и поэтому не знаете многих тайных сил и шестеренок, которые продвигают знания в мир или мешают им. Отвечу фактами, так понятнее будет. Он обвинен в плагиате и скандализирован своим же покровителем и начальником. Печальная история. Ученые в миру беззащитны перед житейскими бурями. К тому же Майкл женился. Думаю, в ближайшие несколько лет его ученая прыть не проявит себя.
— Очень надеюсь, что просветите меня на счет шестеренок. А то сами знаете, житейские бури тут кругом, и все такое, — я смеюсь вслед за ним, — пойдемте посмотрим, что привезли.
В будущей лаборатории раскладывают мотки проволоки, магниты, приборы, штативы, реактивы, колбы и прочее. И тут я понял, в какую кашу залез. Разве можно сделать на коленке электромотор только потому, что ты их в детстве разбирал? Да, в школе физику знал неплохо. Но тут не теория, а самая приземленная практика. Ничего еще нет. Хорошо, что примитивный вольтметр уже изобрели. Какой мотор? Действительно, жизни не хватит одному все делать. Но ждать других смысла нет. Объявляю, что завтра с утра начнем.
А сам полночи записываю, что вспомнил из физики про электрический ток. Негусто получилось. В моторчике от игрушек магниты были по бокам, а якорь с обмоткой вращался. Это постоянный ток. Или переменный? От батареек постоянный, однозначно. Генератор от мотора мало отличается. И его сделаем. Чем катушки наматывать? Проволоку надо медную и изолированную.
Привлечь бы местных ученых. Но кто соображает, тот давно под контролем. Крутятся в памяти фамилии из школьных докладов: Якоби, Шиллинг. Последний мелькнул в донесениях об ученых. Осторожно спросил
— Ты откуда про него знаешь и что хочешь?
— Помощи хочу в некоторых научных делах. Мои доложили, что давно уже проводил на Неве какие-то опыты с минами.
— Вот что, братец мой названный, кровно повязанный, я тебе скажу, но ты сам никуда не суйся.
— Да что такое-то?
— Барон Пауль Людвиг Шиллинг фон Кантадт, а для нашего ума Павел Львович, персона сейчас сугубо секретная. Опыты, действительно, были. Еще в двенадцатом году, когда француз Москву занимал, он электричеством на Неве несколько бочек с порохом взорвал. Под водой. А сейчас под моим руководством в саперном батальоне оные мины испытываются и улучшаются.
— То есть, электрический запал у вас есть, а я про это не знаю ничего?! Пыжусь тут, как сова надутая.
— Так это не моя тайна, а государственная. Помилуй, друг, как же я ее скажу?
— Сейчас же говоришь.
— Тут неким образом и ты участвуешь. С твоим пироксилином получается совсем другое дело. Сам додумывай, как оно будет.
— И что, уже построили морские мины?
— Ты же знаешь, как у нас все долго. Это только у тебя захотел, да сделал. А Павел Львович пятнадцать лет назад изобрел, а только теперь до ума доводим. И будем еще лет пять, а то и более. Но секретенШиллинг не этим.
— Чем же еще? Куда секретней? Морские мины с пироксилином и дистанционным подрывом.
— Увы, не тем, что инженер он, а тем, что по секретному ведомству проходит и особым доверием пользуется.
— Разведка, что ли?
— Оно самое. Картографией занимается. Если хочешь знать, именно он в заграничных походах придумал, как литографией карты Франции на всю армию напечатать. Мастеров нашел и все устроил. А потом и в Санкт-Петербурге такую мастерскую создал. Сейчас по Азиатскому департаменту проходит, также назначен председателем Комитета по изданию законов.
— Какой разносторонний человек.
— Еще бы. Только что масоном был одно время, ну да дело прошлое. Тогда это модно было. Теперь, вроде, отошел от них.
— Можно запросто отойти? Только если задание на внедрении выполнял.
— Сам все понимаешь.
— Поговорить с ним никакой возможности нет?
— Отчего же? Пожалуйте. Да только сразу к таким вашим разговорам внимание пристальное будет. И не только известных департаментов, но и самого Государя. А ты такое не любишь. Только умоляю, молчок про все сказанное.
— Не сомневайся. Ты ничего не говорил, я ничего не слышал.
Электрический ток далеко нам проводить пока нечем. Об изолированных проводах я задумывался. Мне нужен электрический запал не для мин, а для запуска ракет. Я заказал пробную партию проводов в резиновой обливке, но применить их пока некуда. Когда Аньош показывал свои богатства, я увидел провода в весьма трудоемкой изоляции. Вываренные в парафине хлопковые нити обматывали проволоку в несколько слоев противоположных направлений. Для экспериментов будем обходиться тем, что есть.