Катехон. Труп в подвале тринадцатого дома
Шрифт:
– Узким кругом соседей. Решили скромно отпраздновать переход нашего дома в иную управляющую компанию. Точнее, дом перешёл в другую «управляшку» уж более месяца назад. Потому и праздновать нужно было раньше. Однако мы никак не могли собраться: то один в отъезде, то другой занят. Потому и отметили с некоторым опозданием.
– Кто именно был вчера в вашем «узком кругу»?
– Все активисты, которые изначально боролись за перевод дома под иное управление. Человек семь-девять. Честно сказать, я не всех знала по именам. Пожалуй, лишь Оксану и Татьяну, новую старшую по дому. Она живёт на одной с нами лестничной
И тут Лариса замолчала. На её глазах навернулись крупные слёзы.
– Какие-то предположения есть? Имею в виду, кто мог убить вашего мужа. Быть может, у Сергея имелись какие-то враги?
– Нет-нет, что вы. Только друзья. Ну, разве, бывшая старшая по дому. Они сильно ругались, часто конфликтовали. Эта женщина всегда шла на поводу у старой управляющей компании, подписывая им все необходимые документы, касаемые финансовых расходов на наш дом. Именно она, пожалуй, и была для Сергея настоящим врагом. Вот только она, уж совсем старая. Вряд ли есть смысл в чём-то её подозревать. Да, и честно сказать, своим врагом её сделали именно мы.
– Кем и где работал ваш супруг?
– На железной дороге. Ремонтником в вагонном депо. Невзирая на то, что мы с Сергеем коренные омичи, около десяти лет мы прожили под Самарой. Раньше у нас там был свой бизнес. Потом закрыли предприятие и предпочли перебраться обратно в Омск. Мои родители помогли с квартирой.
– Что за бизнес? Чем занимались?
– Небольшая мебельная фабрика. Стулья, табуретки, прихожие.
– Почему вернулись в Омск? Прогорели?
– Нет-нет, не в этом дело. А впрочем, примерно с две тысячи девятого года дела наши пошли на убыль. Потому и свернулись, чтоб не уйти в глубокий финансовый минус.
– Когда именно вернулись в Омск?
– Пять лет назад.
– Лариса, а вот то, что ваш муж не пришёл нынешней ночью домой… Не ночевать дома, было для Сергея обычным делом? Вы только ничего не подумайте, я просто пытаюсь понять, почему вы сразу не забили тревогу, не начали его поиски?
– Да, всякое бывало. Но тут-то, вроде бы в своём дворе, чего волноваться. Обычно я рано ложусь спать. К тому же, примерно в полночь, я слышала, как песни во дворе пели. До моих ушей долетел и голос Сергея. Ночью ещё пару раз просыпалась. Видела, что его дома нет… Однако посчитала, что у кого-то из друзей-соседей заночевал. А уже утром меня разбудила Татьяна. Ну, та… Я вам о ней уже рассказывала. Старшая по дому. Она-то и сообщила мне, что тело…
Очевидно вновь вспомнив о смерти мужа и, возможно, впервые осознав невосполнимую потерю, Лариса расплакалась, уткнувшись в носовой платок.
– И последний вопрос… – уж переступив порог квартиры, я остановился. – …В какой квартире живёт Татьяна?
– В тридцать шестой.
Вместе с Кулешовым мы прямиком отправились в квартиру под номером тридцать шесть.
Нас встретила весьма грустная и несколько помятая женщина. Она была в том самом возрасте, когда природа, невзирая на сопротивления самих женщин, всё же брала своё, когда привлекательная девушка окончательно и бесповоротно превращается в русскую бабу. Казалось бы, ещё год назад её можно было принять за старшую сестру дочери, а уже сегодня она больше походила на сварливую бабку, любительницу посплетничать и помыть
– Ваше имя? – предъявив своё служебное удостоверение, я обратился к даме, открывшей нам дверь.
– Тимошенко Татьяна Владимировна…– ответила она, жестом приглашая нас войти. При этом я подметил одну, весьма существенную особенность: женщина избегала прямых взглядов. Тех самых, что: глаза в глаза.
– Как я посмотрю: у вас большая квартира? – осматриваясь, я обвёл взглядом новое для меня помещение.
– Да. Три комнаты.
– Не меньше ста метров, общей площади, не так ли?
– Чуть меньше.
– И с кем же вы, если не секрет проживаете? – я подметил достаточно дорогостоящий ремонт и вообще богатый интерьер квартиры.
– С дочерью. Мой муж умер, когда ей было около пяти лет. Живём на пенсию по утере кормильца и на мои подработки. Я занимаюсь репетиторством.
– И как? Успешно? – поинтересовался я в шутку.
– На жизнь хватает.
– У погибшего Яроша, квартира по площади примерно такая же?
– Именно так. Правда, дизайн помещений выполнен по-разному. Я нанимала бригаду, Сергей делал ремонт сам.
– То есть, Яроша вы знаете хорошо, коль знакомы, даже с тонкостями проведения ремонта в его квартире?
– Конечно. Серёга хороший парень, отзывчивый, справедливый. Ведь это он завёл своим энтузиазмом нашу инициативную группу, а потом и весь дом. Потому и удалось нам увести дом из той хреновой управляющей компании, к которой мы ранее относились. Почти два года продолжалась та революцию. Сергей всегда был нашим лидером. Тогда как нам отводилась более скромная роль его помощников.
– В таком случае, почему старшим по дому стали именно вы, а не он?
– Я более свободна. Он практически всегда на работе. Ну, и самое главное… Собственником тридцать первой квартиры являлся вовсе не Сергей, а его супруга, Лариска. Ну, а согласно жилищному кодексу, старший по дому избирается только из числа собственников помещений.
– Итак. Давайте-ка мы вновь вернёмся к событиям вчерашнего вечера. Вы, кажется, провели вечер вместе…
– Да, немного отдохнули, расслабились. Ничто не обещало столь трагического развития событий.
– Постарайтесь припомнить всех, кто был с вами вчера.
– Да, чего ж тут припоминать. Оксана Данилейко с мужем из восемнадцатой. Эдик Забелин с женой Татьяной из двенадцатой квартиры. Лёшка Полепин из семьдесят восьмой. Антоновы Наталья с Дмитрием из сорок шестой. Савченко Раиса Ивановна из десятой квартиры. Я и Сергей Ярош с супругой из тридцать первой. Вот, собственно, и все.
– Чья была идея организовать подобную пирушку? Кто покупал продукты, спиртное? – поинтересовался я из чистого любопытства. Потому как не было у меня на тот момент ни одной маломальской версии. Подозревать сразу всех, означало лишь то, что не было у меня ни единого подозреваемого. Потому и цеплялся я сейчас за каждую мелочь, за любой подвернувшийся факт.