Катерина
Шрифт:
Вдруг, ни с того ни с сего собаки завыли. Иван Романович тут же спохватился и зашагал обратно в здание, секретарь побежал следом. И вой, и свои же слова об англичанине напугали губернатора, что аж волосы на руках дыбом встали.
А Степан тем временем подъехал к трактиру, после помог графу с поклажей.
– Немного вещей у вас, – произнес, когда выставил второй чемодан.
– Остальное позже приедет, – мужчина достал кошелек, вынул оттуда пару монет и протянул Степану.
– Благодарствую, – принял деньги. – Хорошего вечера, ваша Светлость.
Из трактира
– Чего изволите? – обратился к нему сам хозяин Кустинского.
– Я бы хотел комнату снять на месяц, может, два. Есть свободные?
– Конечно. Сейчас же распоряжусь. Глаша? – крикнул пожилой мужчина в рубашке с закатанными рукавами и переднике.
– Да, – из подсобки выбежала молоденькая девушка.
– Подготовь комнату для дорогого гостя.
Та кивнула и мигом побежала на второй этаж, только каблучки застучали по ступенькам.
– Пока комнату готовят, не желаете ли отужинать?
– Нет, благодарю. А вот от пива не откажусь, – по-доброму улыбнулся гость.
И хозяин трактира без лишних слов достал граненую кружку из-под стойки, налил из бочонка пива, убрал лишнюю пену и подал господину.
– Надолго ли к нам? – все-таки поинтересовался.
– Надолго, – незнакомец и рад бы закончить беседу, но решил проявить радушие. – Меня зовут Элвин Блэр, я прибыл из Англии.
– Вот как, – даже растерялся тот, – долгий же путь вы проделали. Я Василий Иванович Кустинский заведую трактиром. Он мне еще от деда достался.
– У вас здесь уютно, – Блэр уже нервно барабанил пальцами по кружке, тогда хозяин смекнул, что пора бы гостя оставить в покое.
– Как только Глаша закончит, я вам поднесу ключ, а пока отдыхайте.
– Благодарю, – и граф прошел в самый дальний угол заведения, где сел за стол.
Он пил пиво маленькими глотками, смотрел в окно. Облака к тому времени рассеялись, и ясный месяц залил улицу лунным светом. А скоро и Глаша подоспела, она самолично принесла ключ от комнаты:
– Вот, ваша Милость, – положила на край стола ключ.– Все готово.
– Спасибо, Глафира, – граф улыбнулся, отчего щеки девушки стали пунцовыми, она быстренько опустила взгляд и убежала прочь. – Милое создание, хоть и неказистое, – прошептал себе под нос.
А собаки так и продолжали выть, казалось, с каждым часом только громче. Элвин же допил пиво, взял ключ и отправился к себе. Ему здесь не нравилось. Стоило войти в трактир, как сразу заметил грязь на столах, паутину в углах, пятна на стойке, которую видимо, протирали только по большим праздникам, если вообще протирали. И это лучшее заведение в городе, по словам губернатора. Хотя, если сравнивать с английскими пабами, различия не столь велики. Другое дело, граф в принципе не жаловал подобных мест. Но никуда не денешься,
Блэр вошел в комнату, устало огляделся, очередной раз поморщился, Глаша явно не переусердствовала с уборкой. Все та же грязь, пыль и не самый приятный запах царили в помещении. Такая как она даже в прислуги бы не сгодилась, подумал про себя граф, когда садился на кровать. Деревянная койка издала жалобный скрип.
Наутро в дверь графа постучались, на пороге мялась юная Глафира, как выяснилось позже, дочка Кустинского. Элвин открыл дверь, на нем была полурасстегнутая рубашка, из-под которой просматривалась могучая грудь. Девушка доселе еще никогда не видела мужчины в столь непристойном виде, все-таки отец воспитывал в строгости и всячески оберегал, а тут иностранец, да еще и почти раздетый. Глаша в очередной раз залилась краской, опустила взгляд:
– Папенька просил передать, извозчик ожидает, – произнесла, еле дыша.
Блэр понял, откуда такая робость, посему поспешил застегнуться:
– Прошу прощения, не хотел вас смущать. Скажите извозчику, буду через пять минут.
– Хорошо, – прошептала юная особа и поспешила вниз.
Но извозчик прибыл не один, в бричке уже заседал сонный губернатор и был явно недоволен лишними минутами ожидания.
– Доброго утра, Иван Романович, – граф залез в повозку и сел напротив. – Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел?
– Что вы, что вы… Я с большой радостью проедусь с вами, – затем выглянул в окно и рявкнул. – Трогай!
Первые пару часов прошли в тишине, граф откинулся на спинку сидения и словно окаменел, взгляд застыл на одинаковом пейзаже за окошком – перелески сменялись полями, где уже вовсю трудились крестьяне, за коими следовали луга и снова перелески. Исапов же успел подремать, ибо вернулся домой далеко за полночь и еще какое-то время работал с документацией.
Ближе к десяти часам распогодилось, солнце выглянуло, и сонливость как рукой сняло. Иван Романович отвлекся от дум о делах административных, теперь его внимание было приковано к англичанину. При солнечном свете лицо иноземца стало выглядеть куда приятнее, однако все равно было что-то чуждое в нем. Благородная бледность, коя присуща всем господам столь высокого титула, строгие черты лица. Внешностью граф обладал весьма запоминающейся – прямой нос, скорее греческий, серо-зеленые глаза, не сказать что слишком, но все же узкие губы, мощный подбородок и легкая щетина. «Суров», – заключил про себя губернатор.
– Долго ли нам еще ехать? – Блэр вырвал из размышлений Исапова.
– Нет, около часу. Вот уж и село, – перевел взгляд на окно.
Повозка пересекла базарную площадь, миновала административные здания, дома здешних помещиков, были тут строения, и получше, и похуже, проехали и церковь, а дальше еще какое-то время тянулись избы крестьян, купцов, ремесленников и прочего люда. А спустя полчаса село и закончилось, за ним с одной стороны от дороги раскинулись обширные поля, с другой – густой лес. Блэр смотрел на русский быт без какого-либо удивления, что в свою очередь удивляло губернатора: