Каторжанин
Шрифт:
Булавина оторвали от Матвея, швырнули на землю, так же поступили и с опером, который был с ним. Ульян привел с собой четырех бойцов – менты поняли, что дело дрянь, и сдались.
– Сейчас здесь спецназ будет, – беспомощно пригрозил Булавин.
– Ты мушку с пистолета спилил? – усмехнулся Матвей.
Фактически он находился во дворе своего дома, всего лишь за ограду вышел – на реку посмотреть, на ледоход. И Риту он с собой взял. Настроение отличное было, и тут вдруг менты как снег на голову. А шансы
– Зря глумишься, Молотов! Наша еще возьмет!
– Да ну!
– Твоя карта будет бита!
– Ты меня забавляешь, майор.
– Матвей! – Рита взяла его за руку, прижалась грудью к плечу.
Он стал успокаиваться и даже с уважением посмотрел на Булавина. Никто в городе не хотел связываться с Матвеем, боялись его менты, и только Булавин не испугался. Старые счеты у него, все такое, но тем не менее… И опер с ним, совсем еще пацан. У этого и личных счетов нет, но все равно пошел матерого волка вязать. И сколько их еще таких смелых?
Бардак в стране, можно сказать, паралич власти, но долго ли так будет продолжаться? Менты уже сейчас голову поднимают, РУОПы всякие создают, спецназовцы с ними работают, законы издаются, по которым бандитов и прочую братию можно принимать на тридцать суток без всяких предъяв… Если так дальше пойдет, скоро у Матвея земля под ногами гореть будет. А там его и «закроют». На тринадцать лет. Возможно, к этому времени он уже не сможет влиять на «хозяина». Или власти у него уже такой, как сейчас, не будет, или менты правильными вдруг станут…
– Я всегда буду с тобой, – прошептала Рита. – Что бы ни случилось.
И еще Матвею нужна была воровская корона. Он уже ясно осознавал, что без этого власть над городом не удержать. Да и вором он уже давно назвался… А корона будет «липовая», если он не выстрадает ее через неволю…
– Слышь, майор, ты меня не брал. Я сам сдался.
Матвей решился. Ему всего двадцать шесть лет, жизнь, можно сказать, только начинается. И тридцать шесть лет – еще не осень… Жаль, на условно-досрочное освобождение претендовать нельзя, если, конечно, он хочет идти под воровским ходом. А он твердо на это настроен.
Но есть и другой вариант. Можно поднять его старое дело, пересмотреть его. Времена сейчас другие, и судебная практика не столь жестока. В советское время существовало такое понятие, как убийство в состоянии аффекта, и статья соответствующая имелась, но практически никому не удавалось закосить под сильное душевное волнение. А сейчас – пожалуйста… Действительно, почему бы не смягчить себе наказание?
Крепкие объятия у Риты, можно даже сказать, судорожные.
– Не пущу!
Но Матвею пора уходить. И без того трое суток пропадал с Ритой в комнате для длительных свиданий. Она его законная жена, и он
Через пару недель Рита приедет снова. Все уже решено – как с ней, так и с начальством.
Не разрешил ей Матвей устраиваться на работу в зону. Ни к чему такие жертвы. Это сейчас у него все на мази – «хозяин» в «кумовьях», Мистер в «кентах». А вдруг черные дни настанут? Тогда Рита первой и пострадает. Метить будут в него, а выстрелят – в нее. Ее могут убить только для того, чтобы сделать больно ему…
– Пора мне, – улыбнулся Матвей. – Начальство заругает. И на свидание больше не пустит.
– Две недели быстро пролетят?
– Не знаю. Но я буду дни считать.
– Ладно, иди…
Он уже взялся за ручку двери, когда Рита остановила его:
– Хотела тебе сказать… Может, не надо… Может, в следующий раз…
Матвей повернулся к ней, улыбнулся. Он знал, о чем пойдет речь. Странно, что Рита откладывала этот разговор на потом.
– Ко мне Юля приходила… – осторожно и даже с опаской сказала она.
– И что здесь страшного? – усмехнулся Матвей.
– Она мне во всем призналась…
– Она боится, что я ее накажу, да?
– Ну, боится, – кивнула Рита.
– Поэтому решила подружиться с тобой?
– Ты знаешь?
– Догадался.
Это ведь Юля сдала его. Сдурела баба от ревности, берега потеряла. Когда опомнилась, было уже поздно… Но наказывать ее Матвей не стал. Решил повременить, посмотреть, как она себя поведет.
Следили за Юлей, поэтому Матвей знал о ее визите к Рите. Красносибирск далеко, но у него все под контролем. И связь работает как часики.
– Ты ее накажешь?
– Накажу. Если она еще хоть раз у тебя появится.
Юля та еще лиса, повадится – не отвяжешься. Так Рите мозги запудрит, что она сама от Матвея сбежит. Или через Риту к нему подластится… Однозначно, от Юли нужно держаться подальше.
– Ну, я дружить с ней не собираюсь! – повеселела Рита.
– Так ей и скажи…
Он поцеловал ее на прощание и ушел.
А на выходе из блока для долгосрочных свиданий Матвея ждал конвоир. Да какой! Он ущипнул себя за щеку, глядя на Оксану.
– Ну, чего уставился? Я это, я! – Она смотрела на него с гневом брошенной женщины.
Форма наглаженная, ефрейторская лычка блестит, и сама она – баба ягодка опять.
– И какими судьбами? – взяв себя в руки, спросил Матвей.
– А теми самыми, которыми ты мне на голову свалился!.. Думаешь, я не знаю, с кем ты там был? – Она кивком головы показала на синюю, с потрескавшейся краской дверь.
– Риту ты знаешь, я ведь никогда не скрывал.
– Ничего не знаю!.. Здесь ты мой!..