Катуков против Гудериана
Шрифт:
— Закуришь, комиссар?
— Благодарю, не хочется с утра.
— Что—то беспокоит?
— В общем, да. Десятки людей обращаются ко мне с просьбой направить на фронт. Жалуются: «Круто берет комбриг». Среди них есть и командиры.
Катуков изменился в лице. Выбросив в степь недокуренную папиросу, спросил:
— На что же жалуются командиры?
— Все на то же, дескать, достаточно уже подготовлены, их место на фронте, а они ползают с утра до ночи по балкам, жгут горючее, впустую расходуют снаряды.
— У петуха тоже есть крылья, а летать не может. — Комбриг натянул на глаза фуражку и попросил шофера прибавить газу. — Нам сейчас представится возможность убедиться,
Машина резко остановилась у балки, дальше Катуков и Бойко пошли пешком. В батальоне Рафтопулло царило оживление: танковые экипажи заканчивали последние приготовления к учебному бою. Худощавый, черный от загара и пыли комбат подбежал с рапортом…
Что дальше произошло, вспоминает сам Рафтопулло:
«Мой батальон занял оборону на рубеже возле небольшой речушки. Докладываю комбригу:
— К бою готов!
— Давайте посмотрим, так ли это, — сказал полковник и вывел всех командиров на передний край оборонительных позиций.
Признаться, мне было даже неловко. Мы увидели как на ладошке расположение наших огневых средств… Легко раскрывались система огня, построение боевого порядка, стыки подразделений, словом, весь замысел предстоящего боя.
— Вот здесь, как нам доложил комбат, приготовлен огневой мешок для врага, — заметил Катуков, — но разве противник дурак? Разве он полезет в этот мешок? Нет, он изберет для наступления другое направление и всего скорее нанесет удар в стыке ротных опорных пунктов, которые мы только что легко обнаружили.
Стало ясно, что сокрушить такую оборону — нетрудное дело даже при равенстве противоборствующих сил, а ведь она должна была по своей идее сдержать противника, имещего тройное превосходство в силах и средствах». [22]
Все, что можно было устранить перед началом учебного боя, командиры устранили, приняли к сведению замечания комбрига. Делалось все без каких бы то ни было условностей.
Покидая батальон Рафтопулло, Катуков сказал бойцам:
— Скоро на полях сражений мы должны показать, что учились не зря. Наши гимнастерки и мы сами пропитаны потом. Но смею всех заверить: наш труд не пропадет даром!
22
Рафтопулло А.А. В атаке «тридцатьчетверки». Саратов, 1973. С. 15–16.
Предвидения его оправдались. Когда начались ожесточенные бои под Орлом и Мценском, а затем и под Москвой, многие бойцы и командиры с благодарностью вспоминали «степную академию Катукова».
Положение на фронте не улучшалось, сводки Совинформбюро были по—прежнему тревожные. Красная Армия вела тяжелые оборонительные бои на огромном пространстве от Баренцева до Черного моря. Оставлены многие города Украины, в том числе и Киев.
Противник добился успеха и на западном направлении. С немалыми для себя потерями он все же занял Минск, Смоленск, Вязьму. В связи с этим Гитлер отдал приказ войскам, в котором говорилось: «Создана наконец предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага». [23]
23
Яковлев Н. Маршал Жуков. Роман—газета, № 1, 1986. С. 26.
Прорвав оборону Брянского фронта, танковая группа Гудериана 30 сентября рванулась к Орлу, чтобы с юга начать наступление на советскую столицу.
Ставка
— Учеба наша закончилась. Через неделю, а может быть, и раньше идем в бой. Будем защищать столицу. Нам предстоит иметь дело с опытным и сильным врагом — бронированными колоннами генерала Гудериана. Задача у нас чрезвычайно сложная — задержать немецкие танки, отбросить их от Москвы.
Речь комбрига была короткой, но заставила каждого подумать над тем, как все же придется выполнять задачу, какими средствами?
Посыпались вопросы. Начальника политотдела Деревянкина беспокоило такое положение: бригада не укомплектована танками, за исключением одного батальона, бросать ее в бой равносильно самоубийству.
Все эти вопросы беспокоили каждого командира, и в первую очередь комбрига. Михаил Ефимович сказал:
— Мы — боевая единица, соединение, на которое командование возлагает немало надежд. В бой, надо полагать, нас безоружными не пошлют. Танки получим на станции Кубинка. Это все, что могу вам сообщить. Готовьтесь к погрузке!
Не прошло и суток, как первые эшелоны с частями 4–й танковой бригады двинулись к Москве.
ВПЕРЕД, К КАТАСТРОФЕ!
Проба сил на Западе прошла для Гудериана вполне успешно. Он приобрел опыт командования танковыми и моторизованными соединениями, научился с ходу форсировать водные преграды, брать города и крепости. Перемирием с Францией остался недоволен, считал, что Германия имела полное право заключить другой мирный договор, потребовать полной оккупации страны и разоружения армии, отказа от военного флота и колоний.
Его уже называли «отцом блицкрига», а это не только льстило, но и постоянно щекотало самолюбие. Он понимал, что Гитлер не остановится на достигнутом, будет продолжать завоевательную политику не только на Западе, но и на Востоке, непременно ринется на Балканы — в Румынию, Грецию, Югославию, возможно, даже очень скоро, обратит свой взор к Советскому Союзу.
Автором разработки планов нападения на Советский Союз считают способного генштабиста, по иронии судьбы носившего фамилию Маркс, Эриха Маркса, начальника штаба 18–й армии, который начал работу в конце июля 1940 года и вскоре представил ее в генштаб. Идея его плана была такова: германские войска наносят главный удар из Румынии, Галиции и Южной Польши в направлении на Донбасс, разбивают находящиеся на Украине советские армии и маршируют через Киев на Москву.
Прежде чем появилась директива № 21 «плана Барбароссы», подписанная Гитлером в декабре 1940 года, в нее вносилось много корректив. Но, пожалуй, наиболее полное представление о замыслах Гитлера говорит «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск» главного командования сухопутных войск от 31 января 1941 года. Основной замысел «плана Барбароссы» заключался в том, чтобы быстрыми и глубокими ударами подвижных армейских группировок уничтожить основные силы Красной Армии западнее линии Днепр — Западная Двина, не допустить их отхода в глубь страны, овладеть важнейшими стратегическими центрами Советской России — Москвой, Ленинградом, центральным районом, Донбассом с тем, чтобы выйти на линию Волга — Архангельск. Сроки предельно сжатые. Кампания должна быть закончена до начала зимы, если быть более точным, то до «осеннего листопада».