Шрифт:
КАТЯ И БУКВЕННЫЙ МИР
Моей дочери Кате
Мир готовился к страшным переменам. В воздухе витало беспокойство и нервозность. Родители приходили с работы измочаленные и срывали свое недовольство друг на друге. Перепадало и Кате: за плохие отметки (разве четверка — плохая отметка?), неаккуратность, недисциплинированность и просто ни за что.
Девятилетняя Катя училась в третьем классе одной из ивановских гимназий и, надо сказать, училась неплохо. Вот
В душе она была волшебницей, шептала заклинания и верила, что, во многом, благодаря ее волшебству в их семье до поры до времени все шло хорошо: папа забирал ее из школы и занимался с ней уроками; мама прилетала с работы веселая, готовила вкусную еду, и они, втроем, предавались тихим семейным радостям. С недавних пор заклинания перестали действовать, и в их семье случился разлад.
Папа заметил, что семилетняя девочка могла и не уметь хорошо читать, а девятилетней невесте это непозволительно. И тогда Катя поняла, что причиной семейного разлада является она сама, вернее то, что ее заклинания не хотели исполняться.
"Действительно!", — подумала она. — "Какое уважающее себя заклинание будет исполняться, если читать его по слогам?"
Тогда Катя взяла одну из трудных папиных книжек и начала читать. Был прекрасный майский вечер, и почти все ее подружки высыпали на улицу. Ей тоже очень хотелось гулять, но она должна была спасти семью, а значит научиться хорошо читать. Заклинания их семейной радости давно уже было составлено и содержало ровно семьдесят слов. Чтобы оно подействовало надо прочитать его за минуту!
Папина книга оказалась не просто трудной, а очень трудной и совершенно непонятной. Hесколько раз Катя спотыкалась на незнакомых словах, а слово «экзистенциональный» осилила только с пятого раза. Строчки текли медленно, медленно, медленно. Часы уютно тикали, тикали, тикали… Черные буквы на белом фоне теснились все ближе и ближе друг к другу. Катя засыпала с трудной книжкой в руках…
…Буквы смотрели на нее буками. А когда буква «А» сказала ей: "Привет!" и помахала правой загогулиной, Катя испугалась. Hо, так как она была вежливой девочкой, ответила "Привет!"
— А вы кто? — спросила Катя. — Буквы?
Hадо сказать, что буквы были какими-то неряшливыми, совсем не как в прописях и учебниках, поэтому Катя не сразу узнала некоторые из них. Вот «Ы»: почему у нее такое большое колечко? А у прописной «Т» шляпа съехала набекрень.
— Мы — буквы, — ответила за всех «А». Посмотри, какие мы некрасивые! Это ты так нас написала!
Кате стало стыдно и она покраснела.
— А вы… живые? — поинтересовалась она.
— Конечно! Можешь потрогать!
К ней, переваливаясь, подкатилась некрасивая «О» и улыбнулась.
— Можешь потрогать
Катя подумала, что и не собиралась щекотать какую-то букву «О» и погладила ее.
— Ой, ой, ой! ОООООООООй, как смешно! — вскрикнула «О» и рассмеялась.
"Какая невоспитанная буква!" — подумала Катя и посмотрела на нее осуждающе.
Hо «О» не переставала смеяться и, набирая воздуха, разрасталась и разрасталась.
— Извините, — сказала Катя, — если вы не прекратите смеяться, то вполне можете лопнуть!
— Лопнуть! Ха-ха-ха! Лопнуть! Вот умора! — воскликнула «О» и… лопнула.
Раздался оглушительный хлопок. Все буквы, за исключением «А» разбросались в разные стороны и пропали.
— Я же говорила, лопнет, — сказала Катя.
— А она ни кого не слушает, — ответила «А». — Она же "Очень Округленная Особа"!
— А что это значит? — спросила Катя.
— Это значит, что вокруг нее вращается мир.
— А… — поняла Катя, — вроде оси Земли.
— Да… А теперь, теперь «О» лопнула и в буквенном мире воцарится хаос. Буквы разбредутся кто куда и будут неприкаянными вечными странниками.
— А почему вы прикаяны? — спросила Катя.
— Потому, что это моя страница, — пояснила «А».
— АААА! — сказала Катя, — понятно.
Потом она задумалась и сказала:
— Значит, у меня есть только одна буква «А»? Hо ведь я не могу разговаривать только одной буквой… Хм… Вот, например, если от Кати оставить одну «а», получится… одна «а»… И от слова «арбуз», тоже только «а» останется.
— Зато от «абракадабра» останется целых пять «а»! восторженно заявила «А».
— Пять «а» останется, но, слово пропадет, — возразила Катя.
— А просто надо договорится! Если произносить одно «а», пусть это будет Катя. Если два, например, «лавка». Три карандаш, и так далее.
Катя поразмыслила и произнесла.
— Тогда в моем словаре будет пять, от силы шесть слов… Даже если семь… Меньше, чем у любимой папиной Эллочки Людоедочки… А она была очень некультурная…
Катя помолчала несколько секунд, размышляя дальше.
— Hе хочу же я быть некультурной! И, потом, если я захочу мороженое, как я скажу продавцу, что хочу именно мороженое одними буками «а»?
За рассуждениями Катя не заметила, что «А» сильно-сильно расстроилась и заплакала, совсем как маленькая. Слезы были крупные, словно арбузы. И тут Катя поняла, что слезы крупные, а она маленькая, очень маленькая и обнаружила, что одна бесцеремонная слеза катится прямо на нее.
Слеза подхватила ее, прокатилась по всему белому листу и… упала вместе с Катей.
… Катя падала долго-долго. Падая, она думала о том, почему всегда падают именно вниз, а не вверх. Как бы было хорошо, например, поскользнуться на льду и не ушибиться, а полететь вверх, а потом мягко-мягко приземлиться на землю.