Катя
Шрифт:
— Какие дети, Николь?! Я тебя ещё раз спрашиваю, тебе так не живётся?! Ребёнок — это лишние траты, пелёнки, подгузники, всякая другая дребедень. Он будет орать по ночам и мешать нам спать. Я не дам тебе денег на ЭКО. Это запредельное бабло. В кредит влезать, что ли?!
Никита временами повышал голос, переходя на крик, размахивал руками. Я была поражена, за всё время, что мы жили вместе, он давал деньги только на продукты. Я ни одной лишней копейки у него не попросила. Да, о счёте в банке тоже молчала, но это мои деньги.
— Когда
— Ага, значит, ты скопила? А с чего? Со своих вшивых концертов? Сколько вам платят в ресторане за выступления в выходные? Наверняка копейки. Может быть, ты не только песенки поёшь и на скрипочке пиликаешь, но и одно место всем желающим подставляешь, а? Я разве не понятно сказал, блядь, я не хочу детей.
— Ясно, теперь я для тебя блядь?! Собирай вещи, падаль, и уматывай из моего дома! — заорала я, указывая рукой на дверь.
— Ну чего ты начинаешь, Ника, я не это имел в виду.
Теперь Никита заговорил умоляющим тоном, но я была непреклонна. Побежала в спальню, достала его спортивную сумку, принялась выкидывать вещи из шкафа. Хорошо, что он не перенёс сюда всё своё барахло, а только самое необходимое.
Никита злился, то обзывал меня, то просил одуматься, запихивая вещи в сумку. В итоге он ушёл, хлопнув дверью. Перед этим обозвал меня дурой, сказал, что такого, как он, ещё поискать надо.
Я и не искала, вместо этого договаривалась в клинике об ЭКО. Почему-то было впечатление, что я избавилась от груза по фамилии Неверов. С Никитой поначалу было интересно, даже в плане секса. Когда стали жить вместе, я поняла: он какой-то обычный, хамоватый увалень, словно вырос в деревне и всю жизнь проработал трактористом, а не лаборантом в НИИ.
Какое-то время Никита приходил, просил вернуться к нему, потом он нашёл дамочку на три года старше себя и женился. Зина оказалась бездетной, иногда выпивала. Неверов стал прикладываться к горлышку вместе с ней. Сейчас ему приспичило вернуть меня. Ага, бегу, теряя тапки.
— Пагади! — раздался возглас дочери.
София отвлекла меня от воспоминаний. Я посмотрела на неё и улыбнулась. Её щёчки измазаны картофелем, а сама она улыбается во весь рот.
— Это кто тут такая хрюшка? Никакого «Ну, погоди», пока мама тебя не умоет.
Я не знаю, почему дочь так любит этот мультфильм, она готова смотреть его часами и смеяться. Я сажаю Софу в кресло, включаю большой телевизор на стене. Нахожу в интернете одну из серий о волке и зайце.
— Пагади, — радуется дочь, хлопая в ладоши.
Иду мыть посуду, не люблю разводить грязь, да и прислуги у меня нет. Могла бы быть, но я ни о чём не жалею. Когда-то порвала с матерью, и она до сих пор меня так и не простила. Как говорит Рита, заместителем на фирме работает Вика. Они до сих пор вместе с Андреем. Растят сына, ждут второго ребёнка. Ритка родила год назад. Юрка и Ира женаты. У всех всё хорошо. Вот только о Кирилле я ничего
По словам Риты, он много таскался по клубам после моего исчезновения. Пытался меня искать, терроризировал Риту. Пробовал что-то выпытать у моей матери. Она пожаловалась Демидову-старшему, тот отправил сына учиться в другой город. Как Кир дал себя уговорить, никто не знает, но с его отъездом всё стихло. О Кирилле до сих пор ничего не известно. Как он живёт? Мне бы хотелось знать, что у него всё хорошо.
Просыпаюсь, потягиваюсь на кровати и понимаю, что проспала. Каким-то образом не прозвонил будильник. Или не услышала, или не завела, что весьма странно. Смотрю на экран телефона, беззвучный режим. Ясно, здесь была Софа.
Несусь в уборную. В душ уже не успею, кофе тоже. Быстро умываюсь, расчёсываю локоны, свисающие ниже плеч. Сегодня я надела чёрное платье, доходящее до колена. В нашей фирме нет строгого дресс-кода, но одежда должна быть максимально приличной. Если всех позовут на встречу с новым директором, а я опоздаю, это будет крах.
Снова вбегаю в комнату. Малышка спит на кроватке в виде кареты. Заложила ладошку под щёку и улыбается во сне. Так жалко её будить, но надо.
— София, просыпайся, в садик пора, — ласково глажу её по голове.
— Фофа пат, — возражает моя прелесть.
— Никаких спать. Мама на работу опаздывает.
Беру дочь на руки и несу умываться.
— Фофа, пат, — хнычет она.
— А мама на работу. Не капризничай, милая, — наклоняюсь и чмокаю её в нос.
Стараюсь как можно быстрее собрать её, поэтому через полчаса уже сдаю с рук на руки воспитателю. София не плачет, несётся по газону к другим детям. Летом обычно собирают всех детей на улице и ведут в группу уже на завтрак. Завтрак! В желудке урчит, но тут ничего не поделаешь.
Снова сажусь за руль, телефон разрывается трелью.
— Ник, ты где? Блин, сегодня же новый хозяин фирмы приезжает. Всех уже собирают в зале переговоров. Поторопись, он тоже опаздывает. Говорят, где-то в пробке застрял, — тараторит Катя.
— Еду. Через пятнадцать минут буду.
Завожу мотор, не спеша, выезжаю со двора и уже по автостраде несусь на пределе. Навигатор подсказывает, как объехать небольшие утренние пробки. Наш айтишник, Генка Трубач, ушлый всезнайка, откуда-то узнал, что новый владелец фирмы — самодур и тиран, поэтому на работу сегодня лучше не опаздывать.
Наконец-то подъезжаю к офису, паркую машину на стоянке. Несусь в холл здания, один лифт едет вверх, судя по цифрам. В другой заходит мужчина.
— Подождите, пожалуйста! — кричу я.
Бегу, не разбирая дороги. Из-за этого шпилька босоножки попадает между лифтом и полом. Я спотыкаюсь и лечу на мужчину, которого не успела разглядеть. «Дзинь». Двери закрываются. Я буквально упала грудью на незнакомца. Вижу расстёгнутый ворот белой рубашки, на цепочке висит клык волка. «К от К», — читаю я с ужасом.