Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях
Шрифт:
Основной массив работ по теме нашей монографии — это издания, посвященные пленным необъявленной войны и катынскому злодеянию. Первые публикации сведений о пленных относятся к периоду обнаружения захоронений в Катыни весной 1943 г., когда в польской печати, по мере эксгумирования останков, начали появляться списки жертв. На основе материалов эксгумации, проводимой немецкими врачами вместе с Технической комиссией Польского Красного Креста, в Берлине вышло в свет первое итоговое издание{20}. Антигитлеровское подполье опубликовало брошюру «Катынь: убитые, обвинители» (на следующий год — «Катынь: убитые, убийцы, обвинители»){21}. Советская контрпропаганда откликнулась брошюрами «Правда о Катыни» и «Сообщение Специальной комиссии по установлению
Центром интенсивного сбора соответствующей информации и ее обработки стала польская диаспора в Италии и Англии. Первые сведения стали поступать от тех узников специальных лагерей, путь которых через Грязовец лежал в армию генерала В. Андерса. Данные стали стекаться в Польский институт и Музей генерала В. Сикорского в Лондоне.
После лондонских публикаций 1946 г. В. Сукенницкого и М. Хейцмана в 1948 г. появилось первое издание сборника «Катынское преступление в свете документов»{23}, к которому позже сделал предисловие Андерс. Сборник выдержал тринадцать изданий в Лондоне, шесть переводов на английский, французский, итальянский, испанский языки (в том числе в Мексике и Аргентине), восемь (с 1980 г.) в Польше.
С 1949 г. четыре английских и три польских издания выдержал «Катынский список: пленные лагерей Козельск—Осташков—Старобельск, пропавшие в Советской России» А. Мошиньского{24}. Были опубликованы воспоминания оставшихся в живых пленных — Б. Млынарского, Ю. Чапского, С. Свяневича и З. Пешковского. На этой основе Я.К. Заводным с использованием польских, немецких, британских и американских документов было подготовлено исследование «Смерть в лесу»{25}, базу которого при помощи новых немецких архивов удалось расширить Ч. Мадайчику в книге «Катынская драма»{26}. Но это уже была новая эпоха, начатая с выходом получившей большой резонанс в Польше книги ЕЛойека (Л.Ежевского) «История Катынского дела»{27}. В официальной печати рубежом стали публикации польской части двусторонней советско-польской комиссии по истории отношений между СССР и Польшей (так называемых «белых пятен») «Катынское преступление» и «Экспертиза Сообщения комиссии Бурденко»{28}. Работа совместной комиссии завершилась передачей польской стороне на встрече 13 апреля 1990 г. М.С. Горбачева и В. Ярузельского списков состава трех специальных лагерей и признанием в сообщении ТАСС вины советской стороны в расстреле польских военнопленных.
После этого наступил огромный взрыв публикаторской активности в Польше. Только библиографические издания по катынской проблематике исчисляются десятками. Количество публикаций достигло нескольких тысяч. Три тысячи наиболее значимых из них сведены воедино М. Харц{29}. Более трехсот периодических изданий следят за катынской тематикой, из них более семидесяти — зарубежные. Печатается обширная информация о работе различных центров, о многих научных и общественно-политических мероприятиях, о поисках и издании документов и материалов, о персоналиях. А сведения о всех группах расстрелянных — по социальным, национальным, региональным критериям — постоянно пополняются. Особенно успешно ведется работа в Варшаве{30}. Фильмотека катынского злодеяния насчитывает более десяти документальных фильмов. Реализуются междисциплинарные исследовательские проекты. Над катынской проблематикой работают ученые — юристы, археологи, специалисты в области судебной медицины, фалеристы и другие. Итоги научных изысканий
Изменение ситуации в нашей стране и развитие советско-польских отношений на рубеже 80—90-х годов позволили сделать Катынское дело достоянием и советской общественности. Его раскрытие происходит в контексте выявления правды о всем комплексе событий кануна и начала Второй мировой войны, способствовавших складыванию таких, а не иных обстоятельств, генезису причин и мотивов преступления. Своеобразие его истории состоит в том, что в течение многих десятилетий она была строго засекречена, последовательно утаивалась не только от общественности, но и от закона, и от науки, отлученной от источников, от подлинных документов и материалов, что делало невозможными какие-либо серьезные исследования. О сокрытии преступления, фальсификации и расследовании Катынского дела читатель прочтет в этой книге. Для начала ограничимся лишь вступительной информацией.
Первыми публичное слово о катынском злодеянии сказали журналисты, опираясь на сведения, просочившиеся из Польши. В. Абаринов в «Литературной газете», Г. Жаворонков в «Московских новостях», Л. Елин в «Новом времени», Н. Ермолович в «Известиях» и другие повели журналистское расследование. После передачи польской стороне партии документов 13 апреля 1990 г., подкрепленной признанием вины советской стороны в сообщении ТАСС, была открыта дорога для публикаций ученых, на которую первопроходцами ступили В. Парсаданова, Ю. Зоря и Н. Лебедева. Вскоре появилась из печати и первая отечественная книга «Катынский лабиринт» — результат честных и смелых поисков В. Абаринова{31}. Первые научные и журналистские статьи советских авторов вместе с польской монографией Ч. Мадайчика составили сборник «Катынская драма»{32}.
После завершения работы комиссии историков СССР и Польши по изучению сложных проблем двусторонних отношений, о деятельности которой написали в своих книгах оба ее сопредседателя — Г.Л. Смирнов и Я. Мачишевский{33}, фронт расследования катынского преступления значительно расширился, дело было передано в Главную военную прокуратуру. В стенах ГВП было подготовлено заключение комиссии экспертов от 2 августа 1993 г.{34} (см. Приложение).
К катынской проблематике обратился и Ф. Рудинский, издавший книгу о рассмотрении в Конституционном суде «Дела КПСС», — участник процесса, сформулировавший вопросы, требующие, по его мнению, дальнейшего изучения со стороны судебных властей. В спор с ним вступил другой видный юрист — А. Ларин{35}. Катынская проблема открылась в новой, партийно-политической плоскости. Ее значимость обрела иные качества. В связи с этим в октябре 1992 г. по поручению Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина в Польшу были переданы и немедленно изданы ключевые документы дела, в том числе составившее его политико-правовую основу решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.{36}
На основании договора руководителей государственных архивных служб России и Польши развернулось издание совместной масштабной публикации «Катынь: Документы злодеяния». Она была запланирована как четырехтомное издание. На польском языке вышли два тома, на русском — один{37}. На базе выявленных документов НКВД вышла в свет книга одного из составителей этого издания, Н. Лебедевой, «Катынь: преступления против человечества»{38}.
Ряд новых срезов проблемы открыло рассекречивание комплекса документов Политбюро ЦК ВКП(б) из «особой папки» за 1939—1940 гг. по «польскому вопросу» — о массовом пленении и арестах польских граждан в сентябре—декабре 1939 г., об обмене пленных и передаче беженцев Германии, об урегулировании связанных с четвертым разделом Польши советско-германских отношений, о репрессировании и депортациях и т.д.{39} Свой весомый вклад в эту проблематику внесли сборником «Репрессии против поляков и польских граждан» исследователи из «Мемориала» О.А. Горланов, А.Э. Гурьянов, А.Б. Рогинский, С.Г. Филиппов и др.{40}