Кавалер умученных Жизелей (сборник)

Козлофф Павел

Примерно в десять начались звонки. Одним из первых позвонил Володя Кузин. Не только, что поздравил, но и обрадовал особенным вниманьем.

– Я, старичок, решил, что пусть Майами подождет. Мне все равно потом в Нью-Йорк и Сан-Франциско. Сегодня, прямо с самолета, и к тебе.

Пётр строго и торжественно оделся. Правленье клуба выделило бонус к юбилею, и надо было ехать получить. Люся поздравила и убежала в школу. Квартира, в предвкушении гостей, уже осваивалась в праздничном убранстве. А в поцелуе Светы столько чувства, что не хотелось ехать никуда.

По тротуарным лужам, через

звонкие ручьи, Пётр двигался к площадке гаражей. Он неприятно удивился, когда увидал, что там ждет незваный гость. С надменным, так казалось, видом, и непонятно – почему, стоял отброшенный командою балласт, ненужный форвард Себастьян Джупилло.

«Как странно, что он хочет поздравлять».

Но этот темнокожий футболист сюда пришел совсем не для того.

А в это время Вероника Львовна решила непременно «погулять». Сиделка вытащила норковую шубу с капюшоном, обула Веру в унты, чтоб открыть окно – той «захотелось нюхать свежий воздух». Открыли самое любимое окно, рядом с витриной, где награды, пистолеты. Что-что, а зренье ей не изменило. И удивилась, кто стоит у гаражей.

– Так, и откуда дядя Том? У Бичер-Стоу он, как будто бы, погиб.

На это ей никто не возразил. Сиделка вышла. Племянник должен вскорости вернуться. Светлана говорила с рестораном для уточнения вечернего меню.

Отброшенный Джупилло очень вкрадчиво просил. Примерно так:

– Купите меня снова, master Петр. Я был на Африка и там тренировался. Не пожалеете, я вас не подведу.

– П….. й отсюда, на х… й, сука, бл…ь, – примерно так ответил ему тренер.

Тогда, совсем ненужный Себастьян, раскрепостил свою жестокую натуру.

– Я покажу, как надо делать «сухой лист».

И он стопою, тыльной стороной, ударил тренера со всею силой в голень. Пётр рухнул и ударился об угол гаража, и очень неудачно, головою. Коварный Себастьяно убежал, в то время, когда Вяхирев пытался подниматься, а снег окрасился его текущей кровью.

Сергей шел по дорожке от метро, и вдруг увидел мужа Светы, в таком беспомощном и неприглядном виде. Он уважал его и бросился помочь. А Света в это время ужасалась у окна, в бессильной муке – что же можно сделать? Накинув кофту, бросилась во двор, и на секунду забежала к Веронике. Та тут же крикнула:

– Возьми мои таблетки. Пока там «Скорая». А это лучшее лекарство от всего.

Людмиле было вовсе не до школы, когда её друган сумел понравиться отцу. А это многое могло чего бы значить. Они с утра гуляли с Николаем. И вдруг увидели, что стало с бедным папой. А рядом с ним любовника Светланы, смотревшихся, как жертва и палач. И надо было выручить отца.

Светлана уже вырвалась из двери, когда увидела, что к гаражам, сияя черепом по случаю весны, скачками, над пространством первых луж, почти летит стремительный скинхед. И в это время грохнул выстрел.

Все ожиданья Веры оправдались. Она увидела, как роковой Котовский, летит к Сереже с видимой угрозой. Наука мужа не пропала зря. Непросто лишь достать до пистолета. Наградный ствол хранил один патрон. Сощуренные яростью глаза ожесточились в бешеном прицеле. И, слава Богу, что не сдали руки.

Жена не плакала, а только причитала. Всё время повторяя: «Как же это так?», она старалась

приподнять Петра с земли. Прижала его голову к плечу, и стало видно, как струится кровь. Ей было страшно – прикоснуться и зажать, и как бы что-нибудь случайно не ухудшить. Сергей сказал, что «Скорая» летит. Петр, с тщетною попыткою улыбки, как будто выдохнул: «Всё будет хорошо». Она, чтоб как-нибудь помочь, вложила в рот таблетки. Для большего эффекта – сразу три. Пётр, с судорогой в горле, проглотил. Через мгновенье кровь фонтаном хлынула из раны. Он закатил глаза, и, двинулся по чёрному туннелю, в конце которого светился яркий свет, всё разгоравшийся, по мере приближенья. Как будто бы работал реостат, руководимый мощною рукою. И в этот раз не щурились глаза от нестерпимости сияющего света.

Врачи из «Скорой», что могли – и только – сделать, как констатировать трагический конец. Пётр умер сразу следом за скинхедом.

– Вам плохо? – обратился врач к Светлане. – Мы вызовем третью машину.

– Как это так? Мне лучше ехать с ним.

– Я сожалею, вам теперь не по пути. Я вижу нитроглицерин у вас в руках, почти, что в максимальной дозировке. Вам плохо с сердцем?

– Это я ему. Соседка говорила, что поможет.

– Вот отчего полопались сосуды в его и так разбитой голове! Такая доза и здорового убьет. А уж, тем более, когда и кровь из раны.

Светлане всё же вызвали машину и, чтоб забылась, сделали укол. Людей из ресторана отослал Сергей. Людмила затворилась у себя, и всё твердила:

– Карапузенька, Брюс Уиллис.

Потом она устала повторять. Без мыслей стала у окна, и было всё равно, что высыпали звезды. Когда в прихожей раздался звонок. За дверью был товарищ папы Кузин, с букетом из прекрасных красных роз. Он удивился тишине квартиры, заплаканному Люсину лицу. И, неуверенно, но всё же произнес, бессмысленную изначально фразу:

– Я, кажется, немного опоздал?

В срок яблоко спадает спелое

Наследственный дар

Раскаленный диск закатного солнца пламенел над обрамлявшим горизонт лесом. Безоблачное небо, чистейший, пастельной голубизны свод, с земли казался испестренным бесчисленным вкраплением песчинок. Жаркий воздух и к вечеру, при всей эфемерности, сохранил безнадежную неподвижность, не давая отмашку полету фантазии в поисках путей для явления прохлады.

И, все-таки, вечерний чай собрали не в глубине дома, где толстые стены были щитом от жары, а на крытой, но раскаленной веранде. Хозяйка считала, что здесь можно курить, не причиняя близким вред и беспокойство. Струился дым, и создавал подобие завесы вокруг худощавой, седовласой интеллигентной дамы, которая, и без огнедышащего эффекта, смотрелась весьма значимой фигурой. Марья Егоровна даже и не боролась с привычкой курения. Ей казалось, что беспощадность никотина, в ее случае, сильно преувеличена. Неспешные затяжки дарили привычное удовольствие, и способствовали стимулированию мыслительного процесса. Дело в том, что госпожа Вишневская была ученая дама. Более того – весьма ученая. Доктор медицинских наук. Профессор НИИ психиатрии.