Кавалькада
Шрифт:
— Сегодня в Германии, — заметил я, — такую большую сумму трудно истратить за два месяца.
— Да уж.
— Она употребляла наркотики?
— Нет.
— Если она не успела истратить все деньги, где же они? У нее в комнате их не было. Я искал — и не нашел.
— Может, она, по примеру тети, положила их в банк.
Я кивнул.
— Вы звонили мисс Грин в прошлое воскресенье?
— Да.
— Ее хозяйка, госпожа Шрёдер, утверждает, что вы звонили мисс Грин всякий раз, когда собирались
Зонтаг моргнул.
— Госпожа Шрёдер ошибается. Иногда я звонил мисс Грин просто передать привет.
— А в воскресенье зачем звонили?
— По той же причине. Передать привет.
— Где вы были в прошлый понедельник?
— Здесь, в Мюнхене.
— И вы можете это доказать?
— Любой вам скажет. Я работал с господином Гессом. Обедал с господином Розенбергом.
— Где?
— В «Тамбози», на Одеонсплац.
— Что ели?
— Рыбу. Семгу.
— А что ел Розенберг?
— Макароны.
Немного найдется людей, способных вот так быстро вспомнить, что они ели на обед пять дней назад.
— Мисс Грин когда-нибудь давала вам ключ от своей комнаты?
— Нет. Никогда.
— Ладно. Как вы думаете, кто мог стрелять в тот день в господина Гитлера?
— Коммунисты. Их банды тут повсюду. Они хотят нас уничтожить.
— Понятно, — заметил я и повернулся к мисс Тернер. — У вас есть вопросы?
Мисс Тернер поправила очки и взглянула на Зонтага.
— Вы ее любили?
Зонтаг нахмурился.
— Простите?
— Вы любили ее? Мисс Грин?
Он какое-то время смотрел на мисс Тернер молча. Потом сглотнул слюну и откашлялся.
— Она была славной девушкой. Веселой. И нравилась мне. — Он отвернулся, моргнул, потом повернулся к нам и снова высокомерно задрал свой подбородок.
— Ладно, господин Зонтаг, — сказал я. — Благодарю вас. Не могли бы вы попросить господина Нордструма?
Он встал, перевел взгляд с меня на мисс Тернер, затем направился к двери, открыл ее и вышел.
— Он говорит, что ключа у него не было, — заметила мисс Тернер.
— Если он ее убил, то вынужден так говорить. Тот, кто убил Нэнси Грин, запер за собой дверь ключом.
— А деньги, — заметила мисс Тернер, — может, они были поводом для убийства?
— Деньга были у нее в сумочке, а на комоде лежали драгоценности. Вор никогда не забыл бы прихватить и то и другое.
— Но где же тогда фунты?
— Как сказал Зонтаг, возможно, в банке. Или она их истратила. Сегодня же позвоню Биберкопфу, пусть проверит. Так что вы скажете о Гуннаре?
— По-моему, он слишком бойко отвечал на вопросы о блюдах в ресторане.
— Верно.
— Я думаю, — сказала она, — это он убил ее.
Глава двадцать шестая
Вошел Фридрих Нордструм.
Низенький,
Казалось, он был исполнен желания нам помочь. Но скоро выяснилось, что он на это не способен. Как Зонтаг и все остальные, с кем мы разговаривали по приезде в Германию, он верил или делал вид, будто верит, что покушение на Гитлера организовали коммунисты. Как и все остальные, он понятия не имел, откуда коммунистам стало известно, что восьмого числа Гитлер будет в Тиргартене.
Нордструм сообщил, что не разговаривал со своей сестрой Гретой со времени похорон их матери в 1921 году. А с Нэнси Грин он вообще никогда не встречался. Да, Гуннар Зонтаг действительно был в Мюнхене в прошлый понедельник. И он видел его лично.
Мы поблагодарили Нордструма и попросили позвать Эмиля Мориса. Когда он закрыл за собой дверь, я обратился к мисс Тернер.
— С чего вы взяли, что Зонтаг убил Грин?
— По-моему, он ее любил.
— И поэтому убил?
— Нет. Поэтому он переживает, что убил.
— Но зачем ему было ее убивать?
— Не знаю. Вдруг она узнала что-то такое, чего ей не следовало знать.
— Например?
— Понятия не имею. Но вы же говорили, он ей звонил, когда вернулся в Мюнхен. Может, он случайно проговорился. И снова позвонил ей в воскресенье, за день до ее убийства. Ведь госпожа Шрёдер говорила: он звонит только тогда, когда собирается ее навестить.
— Он же это отрицает.
— Зачем госпоже Шрёдер лгать?
— Все…
Открылась дверь — вошел Эмиль Морис.
Лет двадцати пяти, высокий и сухопарый, он больше походил на испанца, чем на немца. С таким смуглым, худым и красивым лицом и по-кошачьи легкими движениями он вполне мог сойти за дирижера кубинского оркестра. На нем был серый костюм в полоску, и он носил его с достоинством. Я сразу поверил Герингу, который назвал его ловеласом.
Морис поднял стул, изящно перевернул и сел на него верхом, положив руки на спинку. Посмотрел на нас поверх сложенных рук и, слегка склонив голову, по-дружески улыбнулся.
Однако, каким бы дружелюбным он ни казался, проку от него было не больше, чем от Нордструма. Коммунисты пытались убить Гитлера. Нет, доказательств у него нет. Нет, он не знает, откуда они могли узнать о предстоящей встрече Гитлера в Тиргартене. Да, точно, в понедельник Гуннар Зонтаг был в Мюнхене.
Я напомнил ему, что в Берлине он соврал сержанту Биберкопфу, когда тот спросил его, где тогда находился Зонтаг.
Морис улыбнулся.
— Верно. — Мисс Тернер переводила. — Но это было делом чести. Гуннар не хотел, чтобы в деле фигурировало имя мисс Грин.