Кавказ
Шрифт:
Я слишком хорошо был принят князем Барятинским, чтобы восхвалять его или даже сказать о нем сущую правду: некоторые подумают, что я пытаюсь расплатиться с ним, между тем, как, напротив, эта воздержанность есть прямое следствие моей к нему благодарности.
Глава XLVII
Грузия и грузины
Когда я ехал в Тифлис, признаюсь, мне представлялось, что я еду в страну полудикую, типа вроде Нухи или Баку, только большего масштаба. Я ошибался. Благодаря французской колонии, состоящей большей частью из парижских швеек и модисток, грузинские дамы могут следовать с опозданием лишь в две недели модам Итальянского Театра и Больших Бульваров.
Я прибыл в столицу Грузии, когда там всех сильно занимала одна проблема. Княгиня Г… привезла с собой новомодный
247
Белошвейка Жозефина Блот, содержавшая мастерскую в доме Зубалова на Эриванской площади.
Не спрашивайте меня, милые читатели, как я узнал о корсетах мадам Бонвале, ведь все равно не смог бы вам этого сказать; но поверьте на слово, что в числе предметов, которыми случай заставил меня заниматься незадолго до моего отъезда из Тифлиса, были и новые корсеты.
Я полагал, что мне придется читать публичные лекции о корсетах, но отделался только заметкой, которую поместили в журнале «Заря». В этой заметке я объяснил, что, изучив телосложения четырехсот или пятисот женщин, создали классификацию женского туловища, состоящую из восьми пунктов. Благодаря этой систематике женщины всех стран и народов могли найти для себя подходящий корсет.
Эти строки, напечатанные в названном журнале, имели для меня важные последствия: вся редакция гуртом явилась ко мне с приглашением на грузинский обед.
Но если в Тифлисе знают о парижских корсетах, то сомневаюсь, чтобы в Париже знали, что такое обед в Тифлисе… разумеется, грузинский обед.
Это стол, за которым едят все, что попало. Пища занимает самую малую часть стола, состоящего преимущественно из свежих трав и кореньев (какие же это травы и коренья — решительно не знаю): салаты без масла и без уксуса, лук, бедренец, эстрагон и редиска. Что касается жидкой части грузинского пиршества, то это другое дело, касательно этого я располагаю самыми подробными сведениями.
Грузинский обед такое угощение, где даже ничем не выделяющиеся любители выпить опустошают пять или шесть бутылок вина, а иногда и по двенадцать или пятнадцать на каждого. Некоторые пьют даже не из бутылок, а из бурдюка: эти доходят до двадцати и двадцати пяти бутылок. Перепить своего соседа составляет в Грузии славу. В среднем каждый выпивает за один раз пятнадцать бутылок [248] .
Бог, соразмеряющий суровость ветра с силами впервые остриженного ягненка, наделил грузинских любителей выпить кахетинским вином, т. е. таким, которое не опьяняет или, лучше сказать, во избежание недоразумения, не ударяет в голову. Поэтому грузины сочли для себя унижением, что могут пить и совершенно не пьянеть. Они изобрели емкость, которая пьянит их невольно или, лучше сказать, опьяняет даже помимо вина. Это глиняный сосуд, называемый кулою [249] . Кула есть не что иное, как бутылка с широким тазом и длинным горлышком. Одновременно она захватывает нос и рот, так что во время питья не пропадает ни капли не только вина, но и его газа. Из этого следует, что в то время, как вино льется в желудок, газ дурманит мозг. Кроме кулы, грузинские поклонники алкоголя употребляют множество других емкостей самых фантастических форм. Тыквы с длинными стволами. Суповые ложки, на дне которых не знаю для чего изображена позолоченная голова оленя, рога которого подвижны: они называются кваби. Широкие чаши, похожие на суповые миски. Рога, оправленные в серебро, длинные как труба Роланда. Самая маленькая из этих емкостей может вместить бутылку, которую всегда требуют выпивать в один прием, не переводя дыхания. Помимо этого гость или иностранец всегда может есть по своему желанию, но никогда не может пить, как ему захочется.
248
Здесь
249
Кула бывает деревянная, металлическая, стеклянная или хрустальная, но глиняная никогда: даже из стекла начали ее делать в недавнее время на русских фабриках.
Прим. Н. Г. Берзенова.
Тот, кто провозглашает тост в честь гостя, уже заранее определяет потребность и способность его желудка. Если тост был провозглашен с полной кулой, тыквой, кваби, чашей или с полным рогом, то принимающий его должен опорожнить до последней капли соответствующую чашу, какая бы она ни была. Произносящий тост говорит таинственные слова:
— Аллах верды!
Принимающий его отвечает:
— Яхши йол.
После этого вызова надобно пить или издохнуть.
Грузин считает великой честью достойно завершить любое застолье.
Во время приезда императора Николая на Кавказ князь Воронцов [250] представил ему князя Эристова, сказав:
— Государь, честь имею представить первейшего бражника во всей Грузии.
Князь Эристов поклонился скромно, но с абсолютно довольным видом.
Итак, посудите сами, каким испытанием угрожал мне грузинский обед, мне, пьющему только воду. Несмотря на это, я храбро отважился и прибыл в назначенный час.
Чтобы оказать мне честь, пригласили двух или трех знаменитых любителей кутежей — между прочим, князя Николая Чавчавадзе и поляка Жозефа Пенерепского. С нами были один поэт и один музыкант. Поэта называли Евангулом Евангуловым, а нашего хозяина Иваном Кереселидзе. За столом собралось около двадцати человек.
250
Покойный император приезжал на Кавказ в 1837 году, когда главным начальником здешнего края был барон Розен.
Прим. Н. Г. Берзенова.
Первый предмет, поразивший меня, когда я вошел в столовую, был огромный кувшин, образчик кувшина сорока разбойников Али-Бабы. Он содержал от семидесяти до ста бутылок.
И его надобно было опорожнить!
На полу был разостлан большой ковер, на скатерти поставлены тарелки с вилками, ложками и ножами только для нас, привыкших к этим тонкостям. Гости из местных жителей должны были по древнему патриархальному обычаю есть руками.
Меня усадили на почетном месте во главе стола: напротив поместился хозяин дома, направо от меня посадили князя Николая Чавчавадзе [251] , налево г-на Пенерепского. Музыкант и поэт поместились в конце стола, и обед начался.
251
Чавчавадзе Николай Зурабович — в 1858 г правитель Дарго, в 1868 г. — генерал-майор, в 1883 г. — губернатор Дагестана.
Я имею привычку избегать опасности, сколько это можно, но когда настала минута сопротивляться, я останавливаюсь и сам решительно делаюсь собакой, что и случилось со мной на этот раз.
Человек, не пьющий вина, в момент борьбы имеет большую выгоду перед тем, кто постоянно пьет. У последнего в глубинах мозга непременно остается опьянение от предыдущего дня, и к нему присоединяется новое опьянение, между тем, как тот, кто пьет только воду, выходит на бой с твердой и здоровой головой, а потому надо, чтобы вино поставило ее в уровень с настроением поклонников частого употребления спиртного.
Поэтому, когда дело касается, например, кахетинского, невозможно обойтись без пяти или шести бутылок.
Сколько опустошил бутылок я сам на фоне гамм музыканта и завываний поэта, этого я не могу сказать, но думается, что цифра была почтенная, ибо по окончании обеда возник вопрос о выдаче мне свидетельства, подтверждающего мои способности — не духовные, а физические.
Предложение было принято: взяли листок бумаги, и каждый выразил на нем свое мнение, скрепив его своей подписью.
Хозяин дома первый написал: