Кавказ
Шрифт:
Юный Булач-хан был отдан Гамзат-беком под опеку Имама-Али [32] , который приходился дядей Гамзат-беку [33] .
Не нужно смешивать имя Имам с титулом имам, что значит пророк [34] .
Шамиль, сделавшись имамом, потребовал выдачи юного хана, а вместе и богатств, оставленных Гамзат-беком. Имам-Али беспрекословно передал ему сокровища, но отказался выдать пленника.
Отказ этот, как говорят, имел под собой почву. У Имама-Али был сын Чобан-бей, который, участвуя в битве, роковой для двух братьев Булач-хана, сам был смертельно ранен. Перед кончиной он раскаялся в содействии злодеянию и заклинал отца, Имама-Али, беречь Булач-хана и возвратить ему Аварское ханство. Имам-Али поклялся исполнить предсмертное желание сына и отказал Шамилю. Он
32
У Дюма описка не Имам-Али, а Иман-Али.
33
Это был не дядя, а тесть Гамзата. Иман-Али. См брошюру «Истребление Аварских ханов в 1834 году», с. 34. Статья эта писана со слов горца, бывшего казначеем Гамзат-бека.
Прим Н. Г. Берзенова.
34
Странно, что г-н Дюма не знает одного из основных догматов исламизма. Магомет называет себя последним из пророков, после него никто уже не может выдавать себя за пророка. Имам — слово арабское, значит вовсе не пророк, а глава или владетель какое-нибудь страны, соединяющий в одном лице власть духовную и светскую.
Прим Н. Г. Берзенова.
И тут Имам-Али отступился.
Шамиль привел юношу на вершину горы, господствующей над Койсу, и там обвинив его в смерти Гамзат-бека, который будто бы был убит по наущению Булач-хана, сбросил его в реку.
Это, говорят, было причиной бегства Хаджи-Мурада, которого мы встретим на нашем пути три или четыре раза, как реальную личность, и один раз, как привидение [35] .
Покончив с Булач-ханом, Шамиль сосредоточил в своих руках религиозную власть и светскую [36] .
35
Так и видно, что имеешь дело с автором «Монте-Кристо», «Трех мушкетеров» и проч., который никак уже не может обойтись даже в историческом рассказе по его уверению без духов и привидений. Что делать, специальность!
Прим. Н. Г. Берзенова.
36
И вот с этого-то времени он начинает быть настоящим имамом.
Прим. Н. Г. Берзенова.
Все это происходило в 1834 году.
Всему миру известно, какого непреклонного и упорного врага обрели русские в этом горском властителе.
Теперь читатели знают Кавказ — народы, которые его населяют, и необычного человека, который управляет ими — а потому завершим это длинное историческое введение, впрочем все же довольно сжатое, если учесть, что оно содержит перечень событий, совершившихся на продолжении пяти тысяч лет; надеемся, что после этого читатели будут следовать за нами с большим интересом и с меньшими трудностями по пути неизменно красочному, но иногда весьма опасному.
Тифлис. 1 декабря, 1858 г.
Глава I
Кизляр
7 ноября 1858 года в два часа пополудни мы прибыли в Кизляр. Это был первый город, встреченный после Астрахани; мы проехали 600 верст по степям, где не нашли никакого пристанища, кроме редких станций и казачьих постов. Иногда нам попадался небольшой караван татар-калмыков или караногайцев, этих кочевников, переходящих с места на место и везущих с собою (чаще всего на четырех верблюдах) все имущество, как правило, состоящее из кибитки и других принадлежностей. Впрочем по мере приближения к Кизляру, особенно, когда мы уже были на расстоянии 7–8 верст от него, картина все больше и больше оживлялась.
Все всадники и пешие, какие только нам попадались, были вооружены. Мы встретили пастуха, который носил кинжал сбоку, ружье за плечами и пистолет за поясом. Конечно, если бы кому-нибудь вздумалось изобразить его на вывеске, тот не решился бы написать: Au bon pasteur [37] . Даже сама одежда жителей теперь уже имела воинственный характер: невинный русский тулуп, наивную калмыцкую дубленку [38] сменила черкеска серого или белого цвета, украшенная по обеим сторонам
37
У доброго пастыря — (франц).
38
Многие русские слова («тулуп», «дубленка» и т. д.) Дюма пишет латинскими буквами, в этой книги они набраны курсивом.
Прим А. Дюма.
Заметно было, что мы вступали в землю, где каждый опасался повстречать врага и, не рассчитывая на помощь власти, сам думал о собственной безопасности.
И действительно, мы приближались, как выше сказано, к тому самому Кизляру, который, в 1831 году был взят и разграблен Кази-Муллою — учителем Шамиля.
Многие еще вспоминают о потере или родственника, или друга, или дома, или имущества во время этого ужасного происшествия, которое повторяется почти ежедневно, хотя куда в меньшем размере.
Чем более мы приближались к городу, тем несноснее становилась дорога; во Франции, Германии или Англии ее считали бы непроходимой, а экипаж совсем не мог бы по ней передвигаться.
Но тарантас проходит везде, а мы в тарантасе.
Мы, которые только что проехали по песчаному морю; мы, вот уже пять дней засыпаемые пылью, мы уже находились в окрестностях города, где наши лошади тонули в грязи по самую грудь, а экипажи по самый кузов.
— Куда везти вас? — спросил ямщик [39] .
39
Форейтор.
Прим. А. Дюма.
— В лучшую гостиницу.
Ямщик покачал головой.
— В Кизляре, господин, — отвечал он, — нет гостиницы.
— А где же останавливаются в Кизляре?
— Надо обратиться к полицмейстеру, и он отведет вам помещение.
Вызвав казака из нашего конвоя, мы дали ему подорожную [40] и открытый лист [41] для удостоверения нашей личности, приказав отправиться как можно скорее к полицмейстеру и по возвращении ожидать нас с ответом у ворот города. Казак пустился в галоп по извилистой дороге, которая, подобно грязной реке, терялась между заборами. За этими заборами находились виноградники, которые, по-видимому, содержались превосходно.
40
Право брать лошадей.
Прим. А. Дюма.
41
Дословный перевод: открытый белый лист говорящий о праве требовать эскорт.
Прим. А. Дюма.
Мы спросили ямщика о садах. Оказалось, они принадлежали армянам.
Из винограда выделывается знаменитое кизлярское вино.
Вино кизлярское и вино кахетинское, из которых кахетинское, по моему мнению, уступает кизлярскому, потому что, будучи перевозимо в бурдюках, принимает их вкус, — вместе с винами оджалешским в Мингрелии и эриванским, — фактически единственные, которые пьют на Кавказе, — в стране, где, судя по численности населения (за исключением мусульманского), употребляют вина, может быть, более, чем где-либо.
В Кизляре гонят превосходную водку, повсеместно известную кизлярку.
Вино и водку гонят, в основном, армяне. Вообще на Кавказе и в прилегающих к нему провинциях вся промышленность сосредоточивается в руках армян [42] .
В течение пяти предшествующих дней мы не видали ни одного деревца, и нам приятно было вступить в этот оазис, хотя зелени в нем было весьма мало.
Мы оставили зиму в России и встретили осень в Кизляре; нас уверяли, что мы найдем лето в Баку. Времена года следовали совершенно в ином порядке, чем заведено природой.
42
Тут Дюма, конечно, ошибался. Впрочем, не следует придавать подобным характеристикам слишком большого значения: Дюма не изучал народы Российской империи, знал о большинстве из них понаслышке. Поэтому понятно, что характеристики, которые он получал от случайных собеседников, могли быть самыми противоречивыми и необыкновенными.