Кавказец

Калбазов Константин Георгиевич

Темляков многозначительно посмотрел на своего собеседника, после чего решил уйти. Однако, сделав всего пару шагов, обернулся и, окинув гвардейца ироничным взглядом, заметил:

– Прежде чем вы направите ко мне секундантов, учтите одну деталь. Я не нападал на тех псыхадзэ из засады. Это они набросились на меня исподтишка, и я зарезал их вот этими самыми руками. Надеюсь, вы понимаете, какое оружие я выберу, так же, как то, что вы ляжете в сырую землю. Честь имею.

Теперь нужно было быстренько добраться до буфета и раздобыть-таки мороженое. Да-да, самое настоящее мороженое. С холодильниками тут полный швах, но зато у каждого уважающего себя хозяина в

доме есть ледник. И что самое замечательное, у этого мороженого был великолепный вкус. Хм. И весьма нескромная цена. Ну да, ничего удивительного в летнюю-то пору.

– Сергей Григорьевич, вы настоящий рыцарь без страха и упрека, – набрасываясь на мороженое, поблагодарила девушка.

Несмотря на свою молодость, она явно нуждалась в передышке, однако бальный этикет не позволял ей отсиживаться в сторонке, это привилегия тех, над кем властвуют годы, а не молодежи. Согласно существующим правилам, дама не могла пропустить танец, если не хватало партнеров, и наоборот, мужчины не могли себе позволить стоять в сторонке, если их было меньше.

Более того, дама не могла отказать в танце одному мужчине и тут же согласиться на приглашение другого. Как говорится, умерла, так умерла, и этот танец не танцуешь. В качестве спасения для женщин существовали бальные книжки, где они обычно старались заранее расписывать свои танцы, так сказать, во избежание. Не позволялось одной и той же паре танцевать более четырех танцев кряду. Их в обязательном порядке следовало разбавить хотя бы двумя танцами с другим партнером.

Сергей отчего-то сразу вспомнил дискотеки его молодости и песню, ту, где – «пришли девчонки, стоят в сторонке». Эти бы правила да в его время, вот бы где было веселье. Вон Ариночка получила передышку только благодаря уважительной причине в виде поедаемого мороженого.

– Здравствуйте, – поздоровавшись с Сергеем, к ним буквально подбежала до крайней степени возбужденная Ольга Требина, сверстница Арины.

Молодости свойственно проявляться во всем, в том числе и в легкости заведения знакомств. Вот и Веснины без каких-либо сложностей нашли себе друзей, и кто знает, быть может, эту дружбу они пронесут через всю жизнь. Такое случается не столь уж и редко.

– Арина, ни за что не догадаешься, кто только что вошел в залу. – Ольгу буквально распирало от переполнявших ее чувств.

– И даже гадать не буду. Судя по твоему заговорщицкому виду, это и впрямь невозможно.

– Лермонтов! – выпалила девушка.

– Кто-о?! – Арина так потешно выпучила удивленные глаза, что Сергей, тот который Темляков, настолько умилился, что позабыл обидеться на подобную реакцию.

– Михаил Юрьевич собственной персоной, – подтвердила Ольга.

– Где он? – мигом взяла быка за рога Арина.

– Вон, видишь, у второй слева колонны?

– Вижу. Боже. Именно таким я его себе и представляла.

Хм, а Шейранов вообще-то нет. Среднего роста, довольно невыразительная внешность, телосложение… Впрочем, никто из художников не изображал его с косой саженью в плечах. И вообще как-то раз в одном документальном фильме Сергей Федорович узнал, будто Пушкин высказывался о художнике, нарисовавшем его знаменитый портрет, что тот его сильно приукрасил. Очень может быть, что и с Михаилом Юрьевичем та же самая история.

В их бы время гиперреалистов, вот тогда бы и получались портреты с точной внешностью вплоть до мельчайших морщин. Хотя-а. Эти ребята в то время не могли появиться по определению. А самое интересное в том, что в двадцать первом веке их не считают за художников, а их работы – искусством. Кандинский

и иже с ним – это высокое искусство, а вот гиперреалисты – так, погулять вышли. Впрочем, сейчас эти соображения лишены смысла.

Несмотря на то что между одними и теми же личностями в разных слоях нет никакой родственной связи на генетическом уровне, отпечатки пальцев и сетчатка глаз сугубо индивидуальны, внешне они похожи даже не как близнецы, а как зеркальное отражение друг друга. Так что историки обладают не только четкими фотографиями в различных ракурсах, но и огромным видеоархивом.

Шейранов не смог удержаться и проявил интерес как к судьбе, так и к творчеству Лермонтова. Вообще нельзя сказать, что он был любителем поэзии. Конечно, мог в охотку послушать хорошего чтеца или совсем уж изредка прочесть стихотворение. Художественная проза была ему ближе. Хм. И не классика. Классики ему хватало и в реальной жизни.

Врач, он ведь не только лечит и спасает людей. Он еще и играет на подмостках театра под названием «жизнь», и нередко его роли далеко не проходные. Ему доводилось порой быть свидетелем таких страстей, что Шекспир нервно курит в сторонке. Так что, насмотрелся он разного, и учили его не писатели, в жизни зачастую являвшиеся далеко не образчиками для подражания. И вот теперь у Сергея Федоровича появилась возможность лишний раз в этом убедиться…

Как выяснилось, несмотря на общую схожесть, в этой реальности хватало отличий в частностях. К примеру, Пушкин оказался самым настоящим бретером и участвовал в четырех дуэлях, две из которых завершились смертельным исходом. В роли убийцы оказался сам великий поэт, вторым и последним из павших от его руки был не кто иной, как поручик Дантес. Вот такие выверты различных слоев реальности.

За последнюю дуэль в 1837 году Пушкин был сослан на Кавказ и, будучи командирован с инспекцией на первую линию, погиб во время налета горцев. Свет тут же поспешил заклеймить его начальника как настоящего убийцу, потому что именно он отправил их всеобщего кумира в ту роковую поездку.

Молодой и тогда еще неизвестный Лермонтов отреагировал на это событие своим стихотворением «На смерть поэта», принесшим ему практически мгновенную славу. Правда, содержание стихотворения несколько отличается от того, которое имело место в слое Шейранова и в тех слоях, где Пушкин пал от пули Дантеса. Но смысл остался прежним. Молодой Лермонтов обвинял в смерти Пушкина свет и чуть ли не самого императора. За что, разумеется, был сослан на Кавказ.

Это была его вторая ссылка, которую он проводил более весело, чем первую. Он участвовал в боях, причем проявил доблесть и был представлен к награде. На основании этого он решил, что ему простится его проступок – дуэль, в которой он участвовал в столице, и самовольно отправился в Петербург. Неверное решение. За подобное самовольство его имя из наградного листа вычеркнул сам император и подтвердил продление ссылки, повелев возвращаться в первую линию.

Однако по дороге поэт почувствовал себя плохо или решил, что приболел, и повернул в сторону Пятигорска, дабы поправить здоровье. Сделать это при наличии нечистых на руку чиновников не составляло труда. А где вы видели чиновников, которые бы не брали? Разве только те, которым не предлагают или предлагают слишком мало. Лермонтов был из состоятельной семьи и получал от бабушки ежегодное содержание в десять тысяч рублей ассигнациями. Так что средства для того, чтобы решить вопрос с выправкой документов на лечение, у него имелись. Необходимого же человека нашел его друг Столыпин, которого поэт называл Монго.