Кавказская слава

Соболь Владимир

Командир шестого эскадрона, старший по званию, остался и старшим в полку после отъезда командира и батальонных.

— Бонапарта надвинулся? — хмыкнул Ланской.

— Так точно. Прискакал офицер от Твериновича. Их эскадрон ушел с графом Паленом…

— Знаю я! — рявкнул Ланской, — Знаю, кто ушел с графом Паленом! Что с эскадроном? Где авангард?

— Бегут, — бросил Чернявский страшное слово, словно ударил саблей.

— М-да, — протянул Ланской, оборачиваясь на командиров своих батальонов. — Вот оно и Удино!..

II

Из

слов поручика, прискакавшего с полувзводом к полку, опередившего отступающий авангард часа на три, Валериан понял, что граф Пален заразился уверенностью адмирала и двигался довольно беспечно. Пехота шла плотными колоннами по узкой дороге, драгуны с гусарами пробирались сырыми лугами, в высокой, пожухлой от ночного заморозка траве, где голодные лошади и на рысь переходили весьма неохотно. Дозорных выслали, но они тоже, скорей всего, дремали в седле, добирали минуты сна, прерванного ранним подъемом.

Когда же грохнули первые залпы, все смешалось мгновенно. Французы знали о приближении русских, заняли перелесок, вокруг которого изгибалась дорога, и ударили по нашему флангу двумя батареями. Мушкетеры с егерями не устояли и побежали назад. Один батальон тридцать восьмого решился броситься в штыки на невидимого противника; его подпустили почти к опушке, встретили картечью и выбили почти на треть. Кавалерию же нашу опрокинули кирасиры полковника Дюбуа.

— Они представились? — спросил Ланской.

— Офицера занесла лошадь, и мы взяли его с собой.

— С ним можно поговорить? — поинтересовался Новицкий.

— Уже, к сожалению, нет. Убежать решил, но отъехал недалеко. Перед этим кое-что успел рассказать. Корпус маршала Удино…

Ланской мрачно кивнул своим неприятным мыслям.

— К нему отошла дивизия Домбровского. Они уходят от Витгенштейна, спешат к Борисову. Должны очистить путь главным силам. Наполеон тоже подходит, но, сколько переходов ему осталось, француз не знал.

— Немного, — уверенно сказал Ланской. — Если Бонапарт собирался быть у Березины четырнадцатого, он будет здесь не позже тринадцатого… Новицкий — в город, доложишь графу и адмиралу. Полк строить в колонну! Мадатов, возьми два эскадрона, скачи к Земцову, узнай, что там, чем можем помочь…

В штабе армии уже знали, что отряд Палена отступает. Валериан понял это, услышав, как зашумели городские улочки. Своих людей он повел в обход города, чтобы колонну не расстроила сумятица, неизбежная при неудачном повороте дела.

Земцов был не слишком-то рад гусарам.

— Чем вы мне поможете, князь? Мне бы здесь пионеров две роты, да еще одну батарею конной. Тогда бы я эту дамбу прикрыл. А теперь смотрите…

Он показал рукой на цепочку заросших прудов, соединенных узкой, саженей пять-шесть, протокой. К дороге на той стороне выводила невысокая каменистая насыпь.

— Мне бы там редутик поставить пушечек так на шесть. Да стрелков рассыпать по обе стороны. Тогда бы я и Бонапарта не испугался. А сейчас что же — сунутся они напрямую раз, сунутся два, а потом и броды нащупают. Шестифунтовочки мои голые стоят, их вмиг разобьют. Так что, полковник, уводите своих героев, и Ланскому

скажите, что город защитить не удастся. Постреляем для форсу и отойдем. Что же мне без толку людей здесь класть. Уходите скорее, кавалерии делать здесь нечего. На тот берег перебирайтесь, пока еще мост не забили… А! Вот и они!

Но это были еще не французы. По дороге мчались обозные повозки отряда Палена, а за ними виднелись спешащие без всякого строя пехотинцы. Это была уже не воинская часть, а толпа, охваченная необоримым ужасом. Валериан понял, что остановить их уже невозможно.

Земцов поднялся с барабана, на котором сидел во все время беседы, скомандовал, и рота егерей промаршировала вправо, развернулась и стала фронтом к дороге, взяв ружья «на руку». Генерал намеревался отодвинуть бегущих как можно дальше от солдат своего полка, зная, что страх, паника заразительны, как оспа или чума.

— Уезжайте, князь, уезжайте! Я тоже здесь долго не задержусь. Нам бы мост успеть сжечь, вот это было бы дело…

Александрийский полк уже был на марше. Ланской повел гусар ближе к городу, к мосту, также по краю предместий. Но когда Валериан догнал командира, генерал приказал колонне остановиться.

К мосту было уже не подобраться. Разноцветная бурлящая масса выливалась из городских улиц и медленно, словно в узкую воронку, втекала между черных перил, пробиралась по щелястому, потрескивающему настилу. Коляски, брички, артиллерийские упряжки, санитарные повозки, группы пеших и конных — все суетились, кричали, пробирались вперед, отжимая слабых в стороны. Валериан увидел, как человека выдавили сквозь сломанные перила, и он, крича, полетел спиной вперед, вниз, в мутную, стылую воду; пробил поверхность, ушел в глубину и не вынырнул.

— Туда мы не сунемся, — твердо сказал Ланской. — Можно попробовать вброд. Речка не так уж и глубока. Если и придется плыть, саженей десять.

— Больше, — отозвался Приовский. — Насколько не знаю, но больше. Поднялся вода со вчера.

— Ну пятнадцать! — Ланской махнул раздраженно. — Все лучше, чем в этой каше. А пока подождем. Вдруг еще пригодимся.

Они ждали не более получаса, замерзая на колючем ветру, рвущемся порывами с севера, словно предвещая приближение вражеской армии. Потом ударили пушки, за ними послышалась трескотня ружей. Сначала стреляли с той стороны города, у дамбы, где седьмой егерский прикрывал подходы к Борисову. Затем ружейная стрельба прекратилась. Валериан понял, что Земцов, как и говорил ему, отводит два своих батальона, снимает приданную ему артиллерийскую роту и ведет их к мосту.

Французы поменяли прицел и стали бить прямо по городу. Страшно закричали люди, обыватели побежали из домов, не надеясь уже более отсидеться за рублеными стенами, в подвалах с картошкой, капустой, наквашенной на зиму.

— Горит! — крикнул Новицкий.

Над центром города, где-то в районе площади, где вчера они окружили и принудили к сдаче поляков, поползли вверх черные завитки дыма. Ветер раскачивал их из стороны в сторону, клонил к крышам, разбрасывая искры по легким, подсохшим за лето дощечкам гонта.