Кавказская слава
Шрифт:
— Да, водятся у нас здесь еще и такие зверюги, — усмехнулся Новицкий. — Зимней ночью такие рулады начинают выводить там, за озером, куда Слезня наша впадает, иной раз прямо жуть берет. Потому и ружье заряженное ставлю в угол для душевного равновесия.
— Сами брали? — кивнул Георгиадис на шкуры.
— Нет. Это Мишкины. Видели моего парня? Он у меня и дворовый, и кучер, и повар, и сторож. А зимой бегает за зверем на своих снегоступах. Когда-то и я мог за ним удержаться, в самой юности. Мы же росли вместе. А нынче… — он махнул рукой. — Доковыляю до берега, окунусь и назад.
— Не отпустило еще?
Новицкий покачал головой:
—
— Но вы же выпутались.
— Я удачлив. Из всех неудач мне попадается наименьшая. И деревеньку нашу, видите, не сожгли. И мать меня дождалась, умерла, можно сказать, на руках.
— Отец же ваш погиб на Кавказе?
— Вы хорошо осведомлены, Артемий Прокофьевич. Да что же мы с вами стоим, садитесь в то кресло, а я здесь, у стола примощусь, на привычное место.
Опускаясь на обитое кожей сиденье, Георгиадис не удержался, чтобы не присмотреться к лежащим на подоконнике томикам. Antoine-Henri Jomini «Traite des grandes operations militaires» [20] и Karl von Clausewitz «Uebersicht des Feldrugs von 1813 bis rum Waffenstillstande» [21] .
20
Антуан-Анри Жомини. «Описание знаменитых сражений» (фр.)
21
Карл фон Клаузевиц, «Обзор военной кампании с 1813 года до перемирия» (нем.).
— Не отпускает война?
— Нет, — коротко и жестко ответил Новицкий.
— Что пишете? — так же без обиняков спросил Артемий Прокофьевич.
— Мемуар. Воспоминания ротмистра Александрийского гусарского полка Сергея Новицкого, участвовавшего в турецкой кампании с девятого года по двенадцатый и успевшего принять участие в отражении наполеоновского нашествия в составе Третьей западной армии. Отставленного по болезни и ранению, полученному в сражении при речке Березине. Кстати, об этом несчастном деле. Я же финала самого-то не видел, только наслышан. Ловко Бонапарту удалось ускользнуть! Все, с кем говорил, адмирала нашего обвиняют. И как же это он французского зверя из-за флажков упустил?
Но прежде чем Георгиадис успел ответить, в дверь постучали, и в щель между полотном и косяком просунулась голова все того же насупленного Мишки:
— Кушать идите, Сергей Александровович. И гостя вашего приглашайте.
— Суров он у вас, — проговорил гость, поднимаясь вслед за хозяином.
— Места здесь такие. Глухие, дикие. Лихие люди наведываются. Мы арсенал тут завели не от одних лишь волков. Мягкому человеку в наших лесах не выжить. Сейчас же они с Марфой Симеоновной недовольны, что еще одного
— Вы уж скажите им, чтобы они Трифона моего не забыли, — обеспокоился Георгиадис.
— Непременно, — уверил его с улыбкой Новицкий.
После простого, сытного и немного хмельного обеда они вернулись в кабинет со стаканами недорогого портвейна и раскурили длинные трубки.
— Сначала я был при главной квартире, — начал рассказывать Георгиадис. — В Борисов попал, уже когда Наполеон ушел на тот берег. Потому историю эту знаю более с чужих слов.
— Почему вы отстали?
— Прежде всего — огрызались французы. Ну а дальше: мороз, бескормица, гололедица — они ведь не выбирают, на солдат в какой форме напасть. Я вам вот что скажу, Сергей Александровович. — Он наклонился вперед и поднял чубук. — К Неману фельдмаршал привел едва одну четвертую часть армии, с которой покинул Тарутинский лагерь [22] .
— А мне говорили, — Новицкий сделал заметную паузу, подбирая слова. — Будто бы граф затаил обиду на Чичагова, что тот сменил его на Дунайской армии, и решил отомстить таким образом.
22
Из лагеря под Тарутином (к югу от Москвы) армия Кутузова выступила 11 октября 1812 года после успешного сражения против Мюрата.
Георгиадис невесело рассмеялся:
— Ну что вы! Михайла Илларионович злопамятен, но не глуп. И сводить карьерные счеты солдатскими жизнями он не стал бы. Успокой, Господи, его душу!
Артемий Прокофьевич быстро перекрестился, Новицкий последовал его примеру.
— Нет, догнать Наполеона мы не могли, хотя, честно скажу, не слишком и торопились. Были, возможно, у фельдмаршала основания, но об этом чуть позже. Пока же о борисовском деле. План поимки Бонапарта разработали в окружении императора, помимо главнокомандующего. На карте все сходилось довольно гладко, на местности же возникали естественные препоны. Прежде всего — силы. Половину своей армии адмирал оставил против австрийцев.
— Я слышал, что Эртель должен был привести к нам свой корпус, но предпочел остаться на месте.
— Конечно, эти пятнадцать тысяч пришлись бы вам кстати. Но ведь и с теми войсками, что были у Чичагова, он мог вполне препятствовать переправе. Да — неудачное столкновение с Удино. Кстати, маршал был потому так упрям и настырен, что знал — сзади его настигает уже Витгенштейн. И он обязан был выбить вас из Борисова. Но позиция на том берегу тоже казалась довольно сильной. Переправа наводится не за час и не за два. Пока бы французские саперы работали, адмирал мог подвести полки, эскадроны, поставить батареи и запереть Бонапарта накрепко. Но он обманулся.
— Как?! — воскликнул Новицкий. — Это для меня самое загадочное во всем деле. Поддаться на такую простую уловку! Простейшая демонстрация, понятная, как финт в фехтовании. А он уводит туда все свои силы!
Георгиадис сделал изрядный глоток, затянулся, выпустил клубок дыма и продолжил с большим удовольствием:
— Не такая уж и простая. Наполеон отправил ниже Борисова всего батальон мушкетеров, но с ним пошли еще тысячи этих — жарильщиков. Безоружные толпы отчаявшихся людей, побросавших оружие, способных только жариться у костров и жарить на огне куски конских трупов. Говорят, что не только конских.