Кавказский Хищник. Хорошая девочка станет плохой
Шрифт:
Хорошая девочка станет плохой.
Пролог
– Вы же понимаете, что это похищение?!
Кавказец начинает гортанно хохотать. Ему сейчас очень весело и смешно.
– А ты у нас прям кавказская пленница…
Хватает за затылок, резко фиксирует. Черты его лица становятся жесткими, хищными. Я перестаю дышать.
– Ты правда, мелкая дрянь, решила, что можешь вот так унизить меня перед всем институтом и тебе за это ничего не будет?! За свой рамс придется ответить, киска… Чтобы бесстыжие глаза не были такими
– Пустите… – говорю, тяжело дыша. – Это противозаконно… Что… Что Вы собрались делать? – голос дрожит, хоть я и храбрюсь из последних сил.
Этому беспредельщику наплевать на любой закон…
– Догадайся, – шепчет хрипло, вжимая в меня свое каменное тело. – Поставлю тебя на колени, киска… Научу быть покорной…
– Не научишь… Никогда, – в уголках глаз собираются слезы. Но это слезы не поражения, а силы. Ему меня не сломать… Не дождется…
В тот день я могла поклясться кровью, что этому мужчине, которого теперь ненавидела всеми фибрами души, не удастся поставить меня на колени…
Но кто я перед злой улыбкой судьбы, которая сделает так, что в один прекрасный день сама опущусь перед ним на колени. Добровольно…
А он поднимет меня так высоко, что у любой бы закружилась голова.
И закружилась…
Наша болезненная страсть была вопреки.
Вопреки разным статусам, традициям его семьи, условностям общества, в котором он рос…
Мы были не пара друг другу.
Из разных миров.
Из разных социальных слоев.
С разными статусами.
Но, черт возьми, когда он смотрел глубоко мне в душу своим орлиным черным взглядом, выжимая педаль газа на максимум, и моя спина вжималась в спинку его суперкара, я чувствовала себя самой счастливой на свете.
Только… Сколько было отведено этому счастью…
Глава 1
Я уже устала кричать и брыкаться. Голос сорван, горло саднит, пальцы ломит от того, с какой яростью я впиваюсь в обивку багажника. Здесь внутри почти ничего нет – разве только аптечка и маленький огнетушитель, при каждом повороте больно утыкающийся мне в ногу. Воздух спертый. Тело затекло и словно бы одеревенело. Не знаю, сколько я здесь нахожусь, но едем мы точно не менее сорока минут.
Точно, за город. И зачем только влезла в эту историю… Я ведь нормальная хорошая девочка… Только есть у меня один недостаток… Вечно я со своей правдой-маткой нарываюсь на неприятности, вечно ложусь грудью на амбразуру за пресловутые правду и справедливость. Мне кажется, я выбрала этот мажорный вуз не только для того, чтобы получить образование, но и чтобы доказать окружающим, что и обычные люди могут учиться в Институте международных отношений, если они умны и талантливы.
В общем, Ленин бы точно принял меня в свою команду, но он лежит в Мавзолее на Красной площади, а я, кажется, все больше удаляюсь от центра Москвы в сторону бескрайних зеленых кущ области.
Машина, наконец, замедляет
Моргаю, на автомате в жесте самозащиты выставляя руку перед лицом. Слышу смешки и мужские голоса, которые сливаются в моем панически спазмирующем мозге в единый гул.
Но взгляд все же удается сфокусировать, проморгавшись. Надо мной нависает, все еще удерживая руки на машине, до боли знакомый громила, которого бы я, честно говоря, мечтала никогда больше не встречать, но… злой рок судьбы распорядился иначе… Бородатый кавказец оглядывает меня со смесью усмешки и интереса.
С ужасом замечаю, что моя короткая джинсовая юбка задралась. Хорошо хоть, что черные колготки плотные и трусов через них не видно, но ему все равно хватило, чтобы буквально замазать меня сальным взглядом.
– Отдохнула? – усмехается он и протягивает мне руку.
Не решаюсь ее взять.
– Еще хочешь тут полежать? – снова усмехается.
Ему вторит гогот вокруг. Всем очень весело. Очень-очень весело смотреть на издевательства здорового амбала над бедной простой девушкой…
Все-таки решаюсь и протягиваю ему дрожащую кисть.
Орел резко вытягивает меня наружу.
– На ногах стоять можешь или помочь?
– Могу… – хрипло говорю, но тут же хватаюсь за капот авто, потому что меня и правда штормит. – Где я?
Оглядываюсь по сторонам. Какой-то огромный гараж, а скорее автомастерская. Здесь несколько таких же навороченных машин, как та, на которой он меня чуть не сбил два месяца назад, в первый день моей учебы в университете, когда я безмятежно бежала с ворохом учебников в общежитие.
Сразу несколько человек заняты какой-то работой: кто-то распыляет баллончик по кузову, нанося кислотно-бешеный рисунок на футуристичного вида автомобиль, кто-то копошится под машиной – торчат только ноги.
Чуть поодаль столы, а над ними экраны с видами гоночных трасс. У меня ощущение, что я попала в фильм «Форсаж». Даже было бы интересно рассматривать это хозяйство, не будь я так напугана.
– Пойдем, поболтаем, – выдает кавказец, имени которого я до сих пор не знаю, и тянет меня за локоть в сторону одной из дверей в темно-серой бетонной стене.
– Анзор, ты посмотришь новую тачку? Вчера прислали. Целка… – слышится голос сбоку. И я тут же получаю косвенный ответ на застывший вопрос.
Его зовут Анзор.
Только от этой информации мне легче не становится…
– Посмотрю, – отвечает он, а потом с усмешкой добавляет, кидая и в мою сторону красноречивый взгляд:
– Целки бывают очень непредсказуемые…
Все снова сально гогочут. Это у них, наверное, в моде и привычке.
А я чувствую себя овцой, которую ведут на заклание. Внутри всю выворачивает. Горькое раскаяние, даже отчаяние просто разрывает. Зачем… Просто зачем я облила этого громилу кофе в присутствии половины института…