Кавказский транзит
Шрифт:
– Редкий бардак! – Батяня отшвырнул ногой гнилую доску, лежащую поперек дорожки, последний раз асфальтировавшейся при царе Горохе. Картина полной неприглядности и запустения царила повсюду.
С момента разговора Лаврова и командира дивизии прошло очень немного времени, а подразделение майора уже прибыло на границу, в определенную ему воинскую часть. Она располагалась в предгорьях у самого заброшенного полигона. Наступал вечер, и заходящее солнце стояло над горами огромным багровым яблоком. Для десантников уже освободили казарму. Батяня с офицерами осматривал территорию. Наблюдения отнюдь не были утешительными.
– И как
Впрочем, Лавров понимал, что ничего интересного в этом случае для себя он бы не увидел. В армии, как и на гражданке, можно увидеть все: и честных, исполнительных, болеющих душой за свое дело людей, и просто пофигистов – все, как и везде.
– У нас в десантуре такого по определению быть не может, товарищ майор! – поражался Щекочихин. – Это, как говорится, не наш метод.
– Надеюсь, – лаконично изрек Батяня. – Вот с завтрашнего утра нам и предстоит сделать эту территорию соответствующей нашему батальону. Чтобы, так сказать, в реальности убедиться в правоте ваших слов. Так что готовься, старлей, к напряженной и ответственной работе.
Щекочихин почесал затылок, прикидывая объем будущей работы. Да, отдыхать, несмотря на выходной день, явно не удастся. Теперь приходилось засучить рукава и без остатка отдаться работе.
Часть, в которой служил Батяня, была во многом образцовой. Причем это понятие относилось и к качеству боевых и учебных задач, выполнять которые приходилось десантникам, и к тому, как эта самая часть выглядела. Те же принципы майор Лавров привык переносить и на временные места дислокации подразделения, справедливо рассуждая, что порядок человек может наладить повсюду, если он имеется у него самого внутри.
Назавтра старший лейтенант Щекочихин давал почти те же указания своим подчиненным.
– Значит, так, Семенов, – распоряжался старлей, – задача твоим людям ставится следующая – привести все в божеский вид.
– Это как, товарищ старший лейтенант? – ухмыльнулся шутник Семенов. – Как в раю или как в аду? Тут ведь могут быть два варианта.
– Все шутишь… Энергии, значит, хоть отбавляй, – покачал головой Щекочихин, – вот вы ее и используйте на благо родного подразделения, вы же не хотите жить, как свиньи. Так что – вперед и с песней. Территория должна полностью «соответствовать». Ты пойми, Семенов, по тому, как мы себя ведем, все и делают выводы о нашей части. Как говорил в свое время незабвенный вождь: «Наши цели ясны, задачи определены – за работу, товарищи!»
От теории все вошло в практическое русло – через полчаса работа закипела. Десантники взялись за дело серьезно. Запущенная казарма чистилась, скреблась и драилась если не до зеркального блеска, то до состояния, максимально к нему приближенного. На складе нашлась краска, с помощью которой стены стали приобретать нормальный вид. Снаружи тоже работы хватало: начиная от дорожек и заканчивая починкой протекавшей крыши. Постепенно вид части начинал меняться.
– Слушай дальше, – давал Щекочихину указания Батяня, – следующие тебе задачи.
– А где же я?..
– Материалы есть, краска – тоже, – пояснил комбат.
– А кто же рисовать будет? – пожал плечами старлей.
– Что же, художников у нас не имеется? Да хотя бы Сомова взять. Послушай, старлей, я что, должен тебе каждую мелочь объяснять?
Работа – работой, а служба – службой. Эту поговорку Батяня всю свою сознательную жизнь претворял в действие. Вот и сейчас на огневом стрельбище проходила стрельба боевыми.
Отстрелявшиеся солдаты поднялись с матов, лежа на которых они посылали пули в мишени, и их место заняла новая смена.
– Огонь! – раздалась команда.
Как и практически всё, стрельбище у предшественников было доведено, что называется, «до ручки». Оно поросло высокой травой и молодыми деревцами.
– Ничего, начало положено, – одобрительно отозвался Батяня, наблюдая слаженные и четкие действия десантников. – А стрельбище – срочно же почистить. Траву – выкосить, деревья – срубить.
– Да где же я косы возьму?! На складе их нет, – сокрушался капитан, которому было поручено стрельбище.
– Значит, неправильно ты с их старшиной разговаривал, – заметил майор. – Ну, что ж, помогу тебе решить этот вопрос. Косы у тебя будут.
К делу Батяня подошел основательно. Несмотря на то, что долго они здесь оставаться не собирались, Лавров справедливо считал, что независимо от времени пребывания его бойцы должны непрерывно совершенствоваться.
«Главное – это практика! – любил говаривать комбат. За день усилиями подчиненных были оборудованы полоса препятствий и масса прочих необходимых и полезных в поддержании физической формы приспособлений. Не была обойдена вниманием и тема главных для десантника тренировок – прыжков с парашютом.
– А потребуются ли они здесь? – скептически обронил старлей. – По-моему, не стоит и огород городить.
– Прыжки потребуются, – решительно заявил Батяня, – без этого нельзя. Я уже договорился, позднее обсудим это. Десантник должен прыгать всегда и везде.
Подразделение, ритмично стуча сапогами, шагало по дорожке. Да, нечего сказать, вид у бойцов Батяни был бравый. Десант есть десант, и он всегда выгодно отличался от прочих родов войск. Подтянутые, молодцеватые солдаты подтверждали звание армейской элиты в полном смысле этого слова.
– Запе-вай! – раздалась команда.
Тем, кто знает нашу службуНе по сказкам, а в натуре,Кто на деле верит в дружбу –Тот и ныне в десантуре!Лавров удовлетворенно глядел на бойцов, на уже частично преображенную территорию и вспоминал слова своего первого наставника:
– Где бы ты, парень, ни оказался, должен помнить одно: сделай так, чтобы всем стало понятно: ты российский десантник, и этим все сказано! Сделай так, чтобы все рядом с тобой смотрелось классно.