Кай - 2

Аянский Егор

Король настаивал на Яме, а хаттаец требовал моей передачи в руки своего Императора. Меня не устраивали оба варианта, но Яма хотя бы давала призрачный шанс на то, что я смогу выжить. И все могло бы закончится в пользу хаттайской стороны, если бы во время спора посол не перешел на личности.

— Мы хорошо поладили, Ваше Величество, но мое нынешнее положение достаточно шаткое. Я рискую потерять должность, согласившись с Вами, чего никак позволить себе не могу. Мой сын неизлечимо болен, и поддерживать в нем жизнь обходится очень дорого. Если император меня сместит, новый посол может быть не настолько лояльным, что Вам очень невыгодно.

Я, в свою очередь, потеряю должность, деньги, и мой ребенок умрет. Отдайте нам этого мальчика, и мы вернем мир между нашими державами, выиграв оба.

— Я могу его вылечить! — вырвалось у меня, и они оба резко замолчали.

Король разглядывал меня с нескрываемым интересом, а на лице посла появились смешались противоречивые чувства.

— Что ты сказал!? — хаттаец не смог скрыть дрожь в своем голосе.

— Я не полностью уверен, но могу попробовать вылечить вашего сына. И если это получится сделать — пообещайте на забирать меня к себе и сохранить жизнь мне и моему Рики.

— Лучшие хаттайские лекари и сильнейшие целители Четырех королевств не смогли помочь, а ты утверждаешь, что тебе это по плечу? — лицо посла стало красным от нарастающего гнева, но я видел где-то в глубине его глаз, огонек надежды.

— Я не целитель и не лекарь. Моя Сила действует по-другому, и мне только недавно удалось обнаружить, что я могу передать на время ее частичку другим.

— Ты ничего не теряешь, Камыр. Но, если паренек говорит правду… — король многозначительно уставился на своего коллегу.

Посол облокотился на стол и начал усиленно тереть виски, размышляя о последствиях своего решения. Наконец он поднял глаза и произнес:

— Я готов попробовать вылечить сына, пообещав дать согласие на Яму, но не более этого. Об освобождении не может быть и речи, иначе меня казнят со всей моей семьей. Возможно, я рискую должностью, но ради ребенка…

Его речь прервал стук в дверь, и в кабинет влетел запыхавшийся Домер, указывая рукой на меня.

— Он не солгал, Ваше Величество, мы взяли Роферса с поличным. Более двух десятков граждан находятся в беспамятстве, и сейчас их доставляют в лечебницу. Внутри обнаружены одиннадцать септитов, четыре октита и один нонит. Прикажете перевести их в казну?

Лицо короля стало мрачнее тучи. Он резко поднялся со своего места и сквозь зубы процедил:

— Где этот ублюдок?

— В тюрьме, Ваше Величество. Мы подключили кристалл-гаситель девятого уровня. Он безопасен. И это… — Домер внезапно замялся, — Мы случайно разгадали его тайну.

— Я знал этот секрет с первого дня! — Король начал гневно расхаживать по кабинету. — Каков мерзавец! Вытащил его из дерьма, дал ему все, что только душе угодно! Воистину неистребима жадность людская!

Его кулаки сжались, а вокруг них словно задрожал воздух. Я вдруг понял, что даже не знаю, какая способность у короля.

— Что прикажете делать с Роферсом? Оформляем в Яму?

— Яма будет ему слишком мягким наказанием. Я лично уничтожу эту нелюдь, сейчас же! Камыр, перевези своего сына к вечеру в мою лечебницу. Домер, мальчишку обратно в темницу, он скоро потребуется снова, — он перевел глаза на меня и его раздраженный взгляд немного смягчился, — Ты ведь хорошо себя будешь вести, Кай? Мне не нужно просить тебя приковать снова?

— Обещаю вести себя хорошо, Ваше Величество. Разрешите посмотреть, как вы его казните, пожалуйста?

Лица посла и короля вытянулись

от удивления. Правитель Саталии на секунду задумался, стоит ли мне уступить, и, сделав какие-то собственные выводы, махнул рукой.

— Кажется, ты видел достаточно смертей. Одной больше, одной меньше. — он повернулся к Домеру, — Закрой его в камере напротив Роферса, и дождись меня.

Мне снова завязали глаза, и в этот раз я смог запомнить обратную дорогу, в душе надеясь, что мне это сможет пригодиться, после чего отвели обратно в подземелье, которое в этот раз надавило невероятной силы гасящим полем. «Муравьи» попрятались в испуге, настолько велико оно было.

Домер поместил меня в камеру, разрешив снять повязку, и я наконец-то увидел его. Или правильнее сказать их…

Роферс был раздет до пояса и прикован к стене. Руки, ноги, шея — все было обвито металлом, отчего он даже не мог шелохнуться. Мой рот раскрылся от удивления, потому что за всю свою короткую жизнь я еще не видел подобного уродства.

Из его живота торчали разведенные в стороны руки какого-то существа, лишь отдаленно напоминающие человеческие. На их запястьях были надеты дополнительные кандалы, из которых торчали кривые крючковатые пальцы. А в центре тела располагалась сморщенная голова, с перекошенным лицом, словно сплюснутая по диагонали, отчего глаза находились на разном уровне. Эти глаза смотрели прямо на меня, и в них плескалось целое море ненависти и злобы. Меня перетряхнуло от омерзения. Я не смог больше смотреть в них и перевел взгляд выше.

Роферс выглядел спокойным, и тоже рассматривал меня. Его губы зашевелились, и я вновь услышал этот неприятный голос:

— Жалею только об одном. Что я и Сани не раздавили тебя сразу, как мерзкого клопа!

— К-к-лло-паа-а… — завизжала его вторая голова, — Кк-лооо-пааа…

От звука, доносящегося изо рта второй головы, хотелось закрыть уши и бежать, чтобы больше никогда его не слышать.

— Заткнись! — взревел Домер, который продолжал стоять снаружи. До этого момента он казался мне абсолютно невозмутимым, чем очень сильно напоминал Долана Кригера.

Но уродец продолжал орать до самого прихода короля. Ленард подошел к клетке, с минуту смотрел на это чудовище, а потом грустно вздохнул и произнес:

— Выключить поле!

Я ощутил, как все мое тело сковал паралич. Сердце остановилось, и мне не удавалось сделать не вздоха, но это продлилось всего несколько секунд. В последние минуты своей жизни, Роферс все же сделал попытку убить меня.

Глава Саталии поднял руки перед собой. Воздух вокруг него загудел и завибрировал, создавая волны. Они проникали внутрь клетки, где сидел уродец, и я снова непроизвольно раскрыл рот.

Тело Крага и Сани Роферса начало распадаться на мельчайшие части, исчезая прямо на глазах. Сначала король уничтожил всю его кожу, отчего передо мной предстали полностью обнаженные мышцы, сплетенных невероятным образом тел двух людей. Оба брата кричали и бились в судорогах, а его высокопоставленный палач продолжал медленно стирать из мира бывшего телохранителя монарха. Кусочек за кусочком его плоть исчезала, но на пол не упало и капли крови. Таинственная королевская Сила подхватывала их в воздухе и расщепляла на атомы. Опять неизвестное слово, но оно совсем не кажется новым. Я откуда-то знал, что так называются самые маленькие частички, из которых состоит все вокруг.