Кайа. Повторная жизнь
Шрифт:
Хакерство, тут не в чести. Как и любое другое хулиганство, воровство, et cetera. За подобное, вмиг на каторгу отъедешь, после отбывания наказания на которой, ни в одном крупном городе, жить не позволят. Будешь потом, в деревне, коровам хвосты крутить. Плюс к тому, преступников тут не романтизируют и кино про них не снимают. По крайней мере то, где они положительные герои. Учитывая все это, и довольно высокий уровень жизни, преступность в Империи, сводится, в основном к правонарушениям, совершаемым в следствии
А так же, довольно регулярно вешают проворовавшихся чиновников. Которые воруют, похоже, при любой власти и при любом строе.
С этим тут вообще забавно. Воровство у государства — приравнивается, к воровству у Государя, что в свою очередь приравнивается к оскорблению Его Величества. А это карается — повешением.
Само собой, за воровство скрепок, до такого доводить не будут. Но начиная с приличных сумм — вешают.
Короче говоря, такое понятия, как организованная преступность — можно сказать, не существует.
А это, в виду практически полностью отсутствовавшей военной угрозы извне, до этого славного момента, сводило необходимость серьезной сетевой защиты — к минимуму. В общем, нет реальных угроз, никто денег давать на разработку защиты и на обучение кадров — не будет.
Так было до того славного момента, пока «Тройственному альянсу» не захотелось «пошалить».
Теперь-то и хакеры появятся и сетевую защиту подтянут. Сто пудов.
— Кайа, — сказал мне «отец», — прямо сейчас ты вернешься на праздник. Ты хозяйка. А после его окончания, сразу придешь ко мне в кабинет, ясно?
— Да, пап, я пойду.
Вернулся в зал. Марина, тут же прискакала с вопросом, где я был.
Меланхолично ответил:
— Гуляла.
— Нашла время, — недовольно сказала та, — это твой праздник, ты должна присутствовать тут до самого конца. И развлекать гостей.
Это скорее твой праздник, — думаю про себя я, — ты себя представляешь обществу «половинкой отца».
Вздохнув, отхожу от нее, хотя «мачеха» вроде еще не все сказала. Что хотела. Надо успокоится. Устал. Ссора с ней мне совсем не нужна.
Накладываю кусочек торта на тарелочку. Испеченного, специально для изменницы. Для меня.
Иду прогуляться по залу. Выполняя роль хозяйки. Кушая тортик при этом.
И гляжу на отдельные группки гостей, которые весело смеются, обсуждая что-то.
Эта часть праздника — унылая.
Я тут не знаю практически никого.
И никому особенно не интересен.
Как там писал классик? Мы чужие, на этом празднике жизни. Т. е., чужой я. Особенно печален тот факт — что это праздник в мою честь. Нет. В честь Кайи.
Впрочем, я и есть Кайа, теперь.
Надо собраться. А то, что-то совсем расклеился. Наверное, «эти дни» на подходе.
Тут в голове заиграла песенка Allie X — Bitch.
Да,
День Рождения заканчивается. Провожаю гостей. Благодарю за то, что они пришли.
Обменялись телефонами, с Олечкой. Та счастливая. Видать, то ли ей удалось подцепить того красавчика. То ли ей так показалось. Не важно, она всем довольна и слава Богу.
Пригрозив напоследок тем, что теперь хочет видеть меня на регулярной основе, ушла. Со своей семьей.
Проводив последнего, выпил чашку чая.
Пора идти к «отцу». Там меня ждут. Сейчас будет расплата за то, что не сумел сдержать свой язык за зубами.
В кабинете «отца». Стучась, вхожу.
Присутствуют двое. «Отец» и тот самый «очень важный» гость.
— Присядь, пожалуйста, — говорит мне «отец», указывая на диванчик.
— Почему такая грустная? — спрашивает он, глядя на мое лицо.
— Устала, пап, — отвечаю я.
— Понятно.
— Кайа, — начинает разговор Михаил Павлович, как его представил «отец», показывая на фотографии, — вернемся к нашему разговору. Не могла бы ты продемонстрировать свое творение?
Лезу в сумочку, за телефоном.
Достав который, запустил на нем приложение.
Подхожу у гостевому креслу и протягиваю телефон Михаилу Павловичу.
Тот берет его в руки и они с «отцом» напряженно пялятся на экран.
Возвращаюсь на диванчик. Сажусь, вытягивая ноги и гляжу в потолок. Жду.
Спустя некоторое время раздаются голоса, произнося слова, которые в приличном обществе, обычно, не произносят.
За что, оба, тут же, просят у меня прощения.
— Наши беспроводные коммуникации очень уязвимы, — отмечает очевидное «отец».
— Как это работает? — спрашивает у меня Михаил Павлович.
— Мне будет проще объяснить суть в письменном виде, — отвечаю я.
— Хорошо. Итак, мы убедились, что твои слова, это не просто разыгравшееся воображение подростка. Кайа, с этого момента, все, о чем ты нам рассказала — государственная тайна. Тебе запрещено, без ведома твоего отца или меня, с кем-то это обсуждать, понятно?
— Понятно, — отвечаю я, — могу я быть свободна? Я очень устала и болит голова.
— Да, иди спать, — говорит «отец», — завтра после того, как узнаешь результаты вступительных испытаний, займешься «написательством».
— Хорошо, — отвечаю я, — до свидания Михаил Павлович. Спокойной ночи папа.
Выхожу из кабинета.
У себя в комнате.
Горничная помогает мне снять платье, после чего аккуратно вешает его в шкаф. И, пожелав мне спокойной ночи, выходит из моей комнаты.
Небрежно скидываю с себя нижнее белье.
И смотрю на Кайю в зеркало.
Вздохнув, ложусь спать. Сил идти в душ нет.
Вот так и закончился мой день рождения. Второй за один год.