Кайкен
Шрифт:
Огибая машину, чтобы сесть за руль, Пассан увидел еще одни носилки, которые подкатывали к «скорой помощи». На них, укрытый серебристым термоодеялом, лежал Патрик Гийар, в шейном корсете и кислородной маске. Прозрачный полимер искажал черты, возвращая ему истинный облик — это было лысое белое чудовище с безобразной физиономией.
Санитары открыли дверцы машины и осторожно вкатили носилки внутрь. Синие мигалки отражались в складках переливчатого одеяла, и казалось, что палач выглядывает из кокона с бирюзовыми блестками.
Их взгляды встретились.
То, что
Возможно даже, не эта битва.
3
Через час Оливье Пассан жмурился от удовольствия, стоя под душем в своем новом офисе. Вода была словно наделена некой магией: она смывала не только грязь и пот, но и вонь горелого мяса, видения истерзанной плоти, жажду убийства и разрушения, которая все еще не отпускала его. Он склонил голову под тугими струями — прохладными, почти холодными. Покрасневшую под напором воды кожу слегка саднило, освежающий ливень хлестал по затылку.
Наконец он вытерся и почувствовал себя обновленным. Обстановка Центрального управления судебной полиции на улице Труа-Фонтано в Нантере лишь усиливала это впечатление. Помещения в стиле хай-тек, просторные и безликие, — ничего общего с мрачным лабиринтом на набережной Орфевр. [4] Многие отделы перевели сюда, пока не начнут возводить новый дом номер 36. Хотя, по слухам, денег на строительство нет, и полицейские скоро вернутся к родным пенатам.
Голый по пояс, он изучал себя в зеркале над умывальником. Худое лицо, квадратная челюсть, стрижка ежиком: скорее десантник, чем легавый. Под шапочкой коротких волос — тонкие и правильные черты. Он опустил взгляд на свою грудь: выпуклые мускулы, четкие линии. Это зрелище стоило часов, проведенных в спортзале. Пассан тренировался не ради физической формы, красота заботила его еще меньше — для него это было вещественным доказательством собственной силы воли.
4
В доме № 36 по набережной Орфевр на острове Сите расположено Региональное управление судебной полиции префектуры Парижа.
Он вернулся в раздевалку, натянул грязную одежду и зашел в лифт. Третий этаж. Стальная арматура, стеклянные стены, серый ковролин. Это холодное однообразие ему даже нравилось.
Отмытый и причесанный Фифи возился с кофемашиной.
— Что, не работает?
— Еще как работает. — Панк со всей силы пнул агрегат.
Подхватив дымящийся стаканчик, он протянул его начальнику и снова ударил по машине, чтобы раздобыть себе другой. Под намокшей гривой его продырявленная пирсингом кожа выглядела особенно нездоровой.
Они молча выпили кофе и с одного взгляда поняли друг друга: говорить о чем-нибудь еще, любой ценой сбросить напряжение. Но молчание затянулось. Помимо профессии, у них была только одна общая тема: застой в личной жизни.
— Что у вас с Наоко? — Фифи решился первым.
— Разводимся. Уже официально.
— А
— Ну нет. Только не сейчас. Оставим.
Напарник недоверчиво хмыкнул. Он знал, что решение Пассана никак не зависит от ситуации на рынке недвижимости.
— И кто же там будет жить?
— Мы оба. По очереди.
— Как это?
— Будем жить там по очереди. — Пассан смял стаканчик и швырнул в мусорку. — Каждый по неделе.
— А ребятишки?
— Они останутся, чтобы не менять школу. Мы все обдумали: это их меньше травмирует.
Фифи промолчал, вновь всем видом демонстрируя недоверие.
— Теперь все так делают, — добавил Пассан, словно пытаясь убедить себя самого. — Сейчас это очень распространенная практика.
— Это дурацкая практика. — Лейтенант тоже выкинул стаканчик. — Скоро они будут принимать вас в вашем же доме. Будете туристами под собственной крышей.
Пассан поморщился. Он неделями взвешивал это решение, стараясь уверить себя, что другого выхода нет. Неделями отбрасывал любые возможные возражения.
— Или так, или я и дальше буду жить в своем погребе.
Вот уже полгода, как он обитал в подвале собственного дома. Словно опасаясь бомбежки, укрывался в помещении, куда свет проникал через оконца на уровне земли.
— И чего? — фыркнул Фифи. — Будешь приводить девок к себе домой? Чтобы Наоко натыкалась на их трусики в постельном белье? И сама спала в той же постели?
— Начнем прямо сегодня, — отрезал Пассан. — Эта неделя за Наоко. А я перебираюсь в квартирку, которую снял в Пюто.
Панк удрученно покачал головой.
— Ну а как у тебя с Орели? — Пассан перешел в наступление.
Фифи ухмыльнулся, наливая себе очередной стаканчик кофе.
— Позавчера она уснула, когда мы трахались. — Он подул на стаканчик. — Как по-твоему, это хороший знак?
Они расхохотались. Все лучше, чем вспоминать жуткий след, оставленный Акушером.
4
Под скрип дворников Пассан рассеянно прислушивался к новостям по радио. Он направлялся в Сюрен, чтобы провести в своем доме последние часы перед переездом в Пюто, но еще не решил, завалится ли спать, продолжит упаковывать коробки или займется рапортом. Нельзя сказать, чтобы понедельник 20 июня 2011 года был богат новостями. Внимание привлекло единственное сообщение: история разведенного мужчины, объявившего голодовку в знак протеста по поводу денежной компенсации, которую его обязали выплачивать бывшей супруге. Пассан невольно улыбнулся.
С Наоко подобные трудности ему не грозят. Один адвокат, совместная опека над детьми, даже выходного пособия не потребуется: жена зарабатывает намного больше. Дом — единственное имущество, которое им предстоит разделить.
Он ехал по набережной Дион-Бутон в сторону моста Сюрен и дрожал от холода, но включать печку не хотелось. Как-никак июнь, черт побери! Проклятая погода действовала на нервы. Уродская погода, от которой привычно ныла спина, — зябкая и скупая, без намека на летнее изобилие.