Кайлот – зов судьбы

Арлатов Маир

К счастью, мне удалось немного поспать. Правда, сон пролетел слишком быстро, показалось, что я только и успел, что закрыть и открыть глаза. В комнате висели сумерки, а в животе недовольно заурчало.

Дочка хозяйничала у камина. Увидев, как я выхожу, сообщила:

– Отец, я варю тебе чай.

– Замечательно, а то что-то опять есть захотелось.

За столом сидел Хурхан, вырезая ножом на столешнице.

– Я же просил ничего не портить.

– А нет… я так… и не заметит никто.

Парень сунул нож в сумку и поднял на меня

глаза. Мелькнуло в них любопытство, но я был слишком сонный, чтобы понять, что его во мне заинтересовало.

Я сел за стол, глянув на остатки жаркого. Вообще не хотелось.

Айкар, удерживая кружку толстыми прихватками, подошла к столу, аккуратно поставив её передо мной. Случайно посмотрев на меня, испуганно вскрикнула.

– Что?
–  встревожился я, понимая, что это я её чём-то напугал.

– У тебя глаз волчий и уши… - Хурхан не стал договаривать, лишь дотронулся до своих.

Его слова нашли подтверждение в глазах дочери.

Я потрогал уши… Шок – это то, что я испытал в первые секунды. Затем встал и быстро подошёл к настенному зеркалу, висящему у входа. Боже! На моей голове настоящие белые волчьи уши и левый глаз явно нечеловеческий, с жёлтым продолговатым зрачком. Сердце моё так и запрыгало в груди. Я почувствовал, как ужас расползается по телу холодной колючей змеёй.

«Не паниковать!
–  приказал я себе.
–  Здесь дети. Нельзя их пугать»

Глубоко вздохнув, я оглянулся. Оба с трудно скрываемым беспокойством ожидали моей реакции.

– Ну, это нормально… Хвост же ещё не вырос.

Хурхан, отворачиваясь, прыснул со смеху.

– Ничего смешного нет!
–  заявила ему Айкар.

– Простите, просто шутка про хвост очень к месту.

– Я тебя сейчас побью!

Девочка демонстративно сжала кулаки.

Направившись к столу, я произнёс:

– Не надо ссориться. Хурхан, можешь принести мне ещё оленины? Похоже, от голода я звереть начинаю.

– Да, сейчас принесу, - он соскочил с места и, оказавшись у выхода, поинтересовался: - А это… может есть какие-то предпочтения? Потроха или ещё чего?

– Никогда не ел сырое сердце.

– Хорошо, сейчас принесу.

После его ухода я и дочка сели за стол.

– Ты, зря ему доверяешь, - недовольным тоном сказала Айкар.

– Может и зря, согласен, - я пододвинул к себе кружку с чаем. Сделал глоток. Чай был обжигающе горячим. Подул на него, остужая.
–  Время покажет. Мы всё равно ничего не теряем.

– Уу… он меня раздражает!
–  девочка сердито фыркнула.
–  Пусть только попробует нам навредить, я его загрызу!

Я дотронулся до её руки, заверив:

– Мы вдвоём сильнее, чем он один. Тебе не нужно переживать. Пусть пока поживёт и порадуется жизни.

Айкар внимательно выслушала меня, качнула, соглашаясь головой и вдруг улыбнулась.

– Хорошо, я проявлю огромное терпение. Если подумать, он тебе помогает. Пусть поживёт.

Минут через десять вернулся запыхавшийся от бега Хурхан.

Подбежав

к столу, он извлёк из сумки оленье сердце, положив его на тарелку. Внутри у меня все затряслось от предвкушения его отведать, а в горле пересохло. Вместо того, чтобы наброситься на мясо, я залпом отпил чай. Его горький вкус подействовал положительно, даже запах перестал казаться одурманивающим.

Айкар смотрела сочувственно.

– Отец, я не знаю, что будет, если после «волчьей ломки» съесть сырое мясо. Может не надо спешить?

– Хурхан, а ты что думаешь?

Парень сел за стол, растерянно пожимая плечами.

– Мне не приходилось пить ваш чай. Думаю, Айкар права, не надо рисковать.

Я всё же не удержался, пододвинул к себе мясо и, взяв в руку, понюхал, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Волшебный чай, мне уже совсем не хочется есть мясо…

И тут я увидел, как ноготь на указательном пальце правой руки превращается в длинный изогнутый чёрный коготь, а на остальных пальцах начинает расти белая шерсть. От увиденного меня охватила жуткая паника, возник сильный жар во всем теле, нервная дрожь и тошнота, внезапно подступившая к горлу. Срочно захотелось выбежать на открытый воздух, что я и сделал.

Я ж думал за пределом дома мне полегчает. Куда там! Сердце забилось как бешеное, воздуха для дыхания не хватало, в глазах потемнело. Инстинктивно я схватился за грудь, далеким эхом услышав, как рвется рубашка. Что было дальше не помню…

Не помню до того момента, как еле переставляя ноги, вошёл в дом, медленно прошёл к своей кровати и без сил упал рядом. Очнулся уже на кровати. Тело сразу стало подкидывать воспоминания о том, что с ним происходило недавно. Воспоминания были пугающими и необычайно реалистичными: ощущение скорости, запахи леса, страх убегающей добычи…

Я резко открыл глаза и сел. В комнате никого не было. Провел рукой по губам. Было ощущение, что рот полон шерсти. Так и есть! Я извлёк изо рта мокрый комок. Не моя… Чувствую вкус крови. Похоже, я смог превратиться и кого-то поймал.

Моё человеческое сознание отреагировало на эту находку приступом отвращения. Я поспешил к умывальнику, где долго полоскал рот, одновременно размышляя, где сейчас находятся дети, и как они пережили случившееся. Причём, пока приводил себя в порядок, понял, что ночь закончилась, а ведь по моему плану нам предстояло уже преодолеть несколько десятков километров. Да, неплохая задержка вышла…

Перед выходом из дома, глядя в зеркало, тщательно осмотрел своё лицо, голову. Ушей волчьих нет, глаза в норме. Если не считать порванную в нескольких местах рубашку, выгляжу как нормальный человек.

Детей я нашёл во дворе. Они разожгли костёр и вполне мирно жарили на вертелах куски мяса.

Я молча подошёл, оценивая обстановку.

– Отец!
–  обрадовалась моему появлению Айкар.

В воздухе приятно пахло жареным мясом. И, кажется, организм совсем не возражал против завтрака.