Кайнозой
Шрифт:
Из трактира показался Сеня. Весь потерянный, чуть придавленный и немножечко грустный. Не говоря ни слова и даже не глядя на друзей, он забрался в повозку.
Убедившись, что все в сборе, Крю занял свое место и скомандовал верблюдоподобным коням трогаться.
8.
В принципе, этот путь ребята могли проделать пешком, но почему-то Крю все же решил покатать их. Хотя, додумался Кирилл, Крю сам-то ничего и не решал. Он просто выполнял приказы старика Каресана или еще кого из главных. Крю явно
Городок утопал в весенней зелени. Всюду виднелись знакомые березы, клены и тополя, по обочинам дорог жалась пыльная трава вперемешку с подорожниками и одуванчиками. Встречались и растения, каких Кирилл не узнавал, но с уверенностью говорить, что таких нет на Земле, он не мог. Все-таки ботаникой он никогда не увлекался.
День выдался теплым, безумно контрастируя с ледяной ночью. Редкие прохожие носили рубахи с неряшливо обрезанными рукавами, некое подобие шорт (опять же - обкорнали штаны, и готово). Женщины помоложе красовались в пестрых лоскутных сарафанах, а те, что постарше или просто победнее (а может, построже?) довольствовались темными или светлыми однотонными платьями чуть не до пят.
Волосы женщин были неизменно собраны на затылке или заплетены в косы. Кирилл поинтересовался у Крю, почему, а тот ответил, чтобы не мешали работе.
И вправду, праздношатающегося люда Кирилл не видел - если кто и выбирался на улицы, то лишь чтобы отвезти или отнести какие-нибудь вещи, поправить покосившийся забор, покормить коз и кур или заняться стройкой на участке. В общем, никто не бездельничал.
Люди старались не показывать своей заинтересованности, но все же любопытно косились на проезжающих. О гостях из неведомых далей здесь уже всякий прослышал.
– У нас нравы свободные, - добавил Крю с гордостью.
– Всякий делает, что вздумается. Правило одно. Хочешь жить в общине - раз в год плати налог, только и всего.
Милан задал тот же самый вопрос, что вертелся на языке у Кирилла - о количестве населения в Хаве.
– Почти тридцать сотен!
– еще более гордо заявил Крю.
– Мы - большой город. Чуть дальше за вашим трактиром река, большая. А на другой стороне реки - много полей. Уже двадцать лет земля рожает исправно, а по реке проходят суда. Мы берем с них пошлины, а если они не хотят платить, то им нужно что-нибудь у нас купить. Покупают зерно, покупают хлеб, шерсть, молоко, сукно - у нас и овцы есть, тоже на другом берегу, там безопасно... Да много чего у нас еще есть. Живем - не тужим, жаловаться нам не на что.
Телега задорно неслась по улицам и переулкам, ловко огибая пешеходов и редкий гужевой транспорт. Крю всем кивал, и все кивали ему. Юные уроженки Хавы не упускали возможности подарить вознице улыбку во все тридцать два, а то и подмигнуть. Это вывело Арсентия из тоскливого транса, в каком он пребывал после каждого бурного свидания. Особенно, если оно закончилось раньше, чем Сеня насытился.
С интересом и хмурой ревностью он смотрел, как Крю кивает очередной девушке, а та приветливо машет ему рукой, и, наверное, мечтал оказаться на его месте.
Кирилл и Милан тем временем изучали город, по сути, оказавшийся просто-напросто огромной деревней с несколькими сотнями
Кроме трактира и, собственно, приближающейся ратуши маячил лишь какой-то то ли амбар, то ли какой склад без окон, да вдалеке посверкивали купола некоего религиозного сооружения. Кирилл не мог утверждать, что это церковь, мечеть или костел, однако сама форма строения наводила на мысль о том, что там кому-то поклоняются. Кроме того, белокаменная "церковь" стояла на пригорке, как бы возвышаясь над городом - сама она отличалась приземистостью.
Круглых куполов Кирилл насчитал одиннадцать. Присмотревшись, он заметил, что они немного отличаются друг от друга по размеру, а вот цвет - голубой - был на всех один. Вчера он не заметил ее, потому что, если посмотреть на инопланетную церковь со стороны трактира, то ратуша просто идеально ее прикроет.
– Ну, удачи.
Задумавшийся Кирилл и не заметил, что они остановились. Крю выудил из мешка охапку сена и поспешил к своим верблюдам, дабы поощрить их. Глядя на три махины, Кирилл преисполнялся уверенности, что и одна такая вот лошадка запросто хоть целый состав с углем утянет, не то, что жалкий деревянный тарантас.
Ярко светило солнце, прогретым и чистым воздухом дышалось хорошо, свободно. Кириллу захотелось пойти и искупаться в речке, где проплывают корабли, а потом побегать по пшеничным полям с какой-нибудь здешней красоткой в цветастом сарафане. Но вместо этого он шагнул в прохладную полутьму ратуши (здесь тоже зажигали огни только вечерами), дождался друзей и двинулся вперед по коридору.
Старец сидел все там же, прикрыв длиннющими пальцами глаза. Кажется, он дремал. На столе стоял большой деревянный кубок с пахучей жидкостью. Едкий аромат расплывался по комнате, щипал глаза и неприятно колол нос. Что за дрянью травится дедуля? Эликсир бессмертия сварганил, небось, или бульон из философского камня, худо-бедно держащий душу в древнем теле.
Ребята уселись на прежние свои места, но Каресан не просыпался. Лишь когда Кирилл пару раз деликатно кашлянул, все повышая громкость, старик тяжело поднял веки.
– Я тебя звал, а не их, - проронил он глухо вместо приветствия.
– Они - мои друзья. Мы путешествуем вместе. И они все равно не понимают, что вы говорите. Просто мне спокойнее, когда они под моим присмотром.
– Что ж, - Каресан неопределенно повел плечами, взял дрожащими руками кубок и припал к нему на добрые полминуты. При этом пил он молча, не чавкая и не хлюпая, только острый, грозящий пропороть тонкую кожу кадык ходил взад-вперед, что маятник.
Вдоволь нахлебавшись, старец со стуком вернул посуду на место и посветлевшими глазами повернулся к Кириллу. К лицу его несомненно прилила кровь, оно стало румянее и даже добрее.
– Ты ведь, должно быть, хочешь задать те же вопросы, что и Горак?
– П-пожалуй, - Кирилл никак не мог привыкнуть к непредсказуемому старику - он постоянно говорил и спрашивал то, чего ожидать, кажется, невозможно.
– Только отец мне ничего не рассказывал об этом месте. Совсем ничего.
– Это-то и странно. Хотел, видать, чтобы ты сам дошел.