Кайсе
Шрифт:
Челеста сидела в темноте своего номера в парижской гостинице, не желая еще признавать реальность окружающей ее действительности. Многое она отдала бы за то, чтобы ее отец был снова жив и стоял сейчас около нее. Все, что угодно, даже жизнь Оками-сан. Она обязалась защищать его, потому что таким было желание ее отца. Но на самом деле она презирала Оками всей душой. Только настоящему венецианцу понятно, как можно спрятать так глубоко презрение, ничем не выдав его.
Оками пришел в их жизнь много лет тому назад, заманил их в гнездо гадюк, в мир, созданный им самим, который был наполнен враждебностью,
Он сразу увлекся ее мачехой-интриганкой. Челеста никогда не доверяла ей, презирала а одновременно боялась ее. Уроженка Сицилии, ока была им чужой, но она обладала темной силой, способностью создать паутину скандала и обмана, в которую втягивался с печальным для него результатом любой, кто стоял на пути ее мужа.
Когда Челеста подросла, она поняла, что Оками помог мачехе. Вместе они приобрели власть, какую не смог бы иметь ее отец в одиночку.
Весь мир Челесты вращался вокруг ее отца. Она росла вместе се своей старшей сестрой, секретничая с ней в темноте до тех пор, пока постепенно она не сделала открытия, которым уже не могла поделиться.
Ей припомнилось, когда это случилось в первый раз. Она и ее сестра лежали на спине на пляже в Лидо. Был знойный летний день, когда толчея людей на площади Святого Марка делает почти невозможным какое-либо продвижение, когда исторические стены почти исчезают за морем человеческих голов.
Ее сестра, уставившись в медленно плывущие облака, улавливала в них очертания грифона, влюбленной парочки, бьющей копытами лошади. Челеста сконцентрировала свое воображение, пытаясь также увидеть фантастические фигуры, которые описывала ей сестра.
Но она увидела тонущего человека — погруженную во мрак маленькую черноволосую голову с лицом, повернутым к небу, которая поднималась вверх и вниз в океане. Потом она увидела набегавшую волну с такой отчетливостью, что у нее захватило дыхание. Челеста почувствовала, что и она не может больше вдохнуть воздух в свои легкие. Тогда она вскочила и побежала. У нее кружилась голова, ее качало, как пьяную. Она устремилась вдоль мокрой береговой линии, перепрыгивая через купальщиков, которые поворачивали к ней свои потные, намасленные лица, с раскрытыми от изумления ртами и выпученными глазами.
Куда она бежала? Она не имела никакого представления. В ее голове была только одна мысль — чем быстрее она побежит, тем ближе будет к... тому происшествию. Ей казалось, что ее шаги пересекают не пространство, а время, приближая ее к видению тонущего человека.
Вдалеке она заметила волнующуюся толпу людей. Молодые люди забирались в набегавшие волны, что-то крича друг другу, прыгали в попытке перебросить свое тело за линию, где волны, ударяясь, разбрасывали белую пену, в добраться до темного предмета в море. Действительно тонул человек.
Челеста почувствовала, что ее сейчас вырвет. Чувство смерти было так ощутимо, что на какое-то мгновение ей показалось, что смерть более реальна, чем жизнь. Сильнейшее чувство перемещения ударило по ней с такой силой, что она споткнулась, ощутила себя на мгновение в бесконечности, сразу в двух местах и в то же время ни в одном из них целиком. Она упала, ноги и руки ее не слушалась, не получая больше нужных команд от ее оцепеневшего мозга...
—
Челеста, оставаясь в кровати в парижской гостинице, протянула руку в темноте к тому, кто, как она надеялась, находится рядом с ней. Она взглянула на пустое место... вновь ощутила перемещение и увидела его. Она знала точно, где он находится, так как сама была там же. Она почувствовала страх и отвращение. В последнее хрустально хрупкое мгновение перемещения она ощутила присутствие врага, который находился в городе на расстоянии не более восьми футов от Николаса и, притаившись, дожидался его в темноте.
— Николас!
Николас пробирался в темноте по зданию, где находилась таинственная фирма «Авалон Лтд». Старое здание, казалось, дышало, как живое, находящееся в полусне, и было опасно разбудить его.
Он выбрался из мансарды, куда проник с крыши. Очутился на узкой деревянной площадке. Открыв свой глаз тандзяна, он увидел прямо перед собой лестницу с крутым уклоном. Николас начал спускаться, бесшумно как кошка, повернувшись боком, с тем чтобы ступни его ног вставали целиком на каждую ступеньку, а его вес распределялся равномерно по возможно большей поверхности ступенек и обе ноги несли одновременно одинаковую нагрузку.
Дойдя до середины лестницы, он остановился, затаил дыхание и стал прислушиваться, включив снова свой внутренний глаз тандзяна. До него доносились шум дождя, хлеставшего по окнам, хлопки незакрытой ставни, стучавшей от порывов ветра по фасаду здания, и больше ничего.
Николас, однако, испытывал теперь страх. Он вспомнил о сверхъестественной власти Мессулете и понимал, что их силы неравны. Прошлый раз ему повезло, потому что он застал Мессулете врасплох. Теперь же у него не было иллюзий, что он сможет сделать то же и в этот раз.
Было время, когда Николаса ничто не пугало. Но это было еще до постижения Тау-тау, до того, как тандзян превратил его мозг в широ ниндзя, заблокировав все его силы. Физически он оправился и фактически узнал благодаря этой процедуре о своем наследии тандзяна. В его душе осталась глубокая тень. Теперь он понимал могущество Неизвестного, в отличие от того времени, когда был моложе и более невежествен. Его сенсей, единственный человек, которому он доверял всю свою жизнь, оказался врагом, и в самой глубине его существа поселился ужас от мысли, что то, чему научил его Канзацу, в какой-то степени, которую еще предстояло выяснить, является враждебным ему.
Неизвестное!
Мессулете представлял собой Неизвестное, и он поджидал там, где-то под дождем, в парижской ночи. Встреча с ним сегодня днем подтвердила подозрения, которые не покидали Николаса с тех пор, как Мессулете провел его и Челесту в палаццо, где вызвал воображением мост Канфа, а именно, что у Мессулете была другая задача. Вероятно, его в самом деле послали убить Оками, как полагала Челеста. Но, хотя Оками и исчез, пока не было еще никаких данных, свидетельствующих о том, что он убит. Более того, создавалось впечатление, что сейчас Мессулете свое внимание сконцентрировал на них. Конечно, теперь, когда Оками так или иначе не стоит на пути, было бы естественно полагать, что он займется теми, кто поклялся охранять Оками.