Кайсяку для незнакомца
Шрифт:
– Да. А то вдруг твой таинственный Окинава-сан не узнает тебя при встрече? – подмигнула Ольга.
– Тогда я просто дам ему в глаз. С любовью. В полном соответствии с философией айкидо.
– Твоя визитная карточка! Второго такого чуда, как ты, не сыщешь по всей Японии! – и обе подруги рассмеялись, словно сбрасывая с себя тоску и скорбь.
В маленьком магазинчике на окраине предместья Акэгава Ольга с недоумением разглядывала кусок зелёного шёлка. «Интересно, зачем он мне понадобился?» – думала она. Но девушка доверяла своей интуиции. Расплатившись, она
– Настоящий самурай презирает деньги, – съязвила россиянка. – Он пользуется кредитной картой.
Её кредитка лежала дома, чтобы в случае чего Наталья могла снять остаток наличности.
Ольгу переполняли веселье и странная лёгкость. Тело расслабленно скользило сквозь летний вечер, радуясь долгожданной прохладе. В ясном и собранном, как всегда, сознании вспыхивали искорки счастья.
Девушка знала, что идёт навстречу трудной, опасной и мучительной подготовке, право на которую ещё предстоит отстоять. И знала, чем всё в итоге кончится. Но отточенное лезвие Пути Воина составляло суть её бытия.
Дорога пересекала краешек парка, больше похожего на лес. Основная его часть взбиралась по склону горы, и где-то далеко вверху прятался синтоистский храм. Косые лучи солнца, проникая сквозь листву, ярко освещали белую одежду и русые волосы Ольги, делая её похожей на горящую свечу. В одном месте полотно асфальта сужалось, ныряя в небольшую ложбинку, потом расширялось снова. Здесь пышные заросли кустов подходили вплотную к обочине. «Хорошая точка для засады», – отметила россиянка.
Вскоре парк кончился. Миновав ряд коттеджей вполне европейского вида, значившихся на карте под номерами 6, 18, 11, 54 и 9, Ольга вышла к воротам дома номер 2, построенного в том же старояпонском стиле, что и жилище Сатоко, но куда больше по размерам. Часы показывали 19.55. Девушка подняла руку и нажала кнопку звонка.
Спустя минуту открылась калитка. В проеме стоял юноша лет семнадцати, с миловидным, почти женственным лицом, одетый в чёрные кимоно и хакама.
– Добрый вечер, – поклонилась россиянка. – Я – Селинова Ольга. Хаябуси-сэнсей оказал мне честь, пригласив меня сюда сегодня. Прошу извинить за доставленное беспокойство.
Юноша тоже согнулся в поклоне.
– Здравствуйте. Пожалуйста, простите мою медлительность. Меня зовут Иори. Мой отец приказал мне проводить вас.
Дорожку ко входу устилал мелкий белый песок. Слева от неё росла огромная сосна, справа – не менее внушительная криптомерия. Пройдя между деревьями, Ольга и Иори сняли обувь и ступили в дом. Юноша ненавязчиво указал, где оставить вещи, попросил россиянку немного подождать, ещё раз извинился и скрылся в глубине комнат.
Вскоре он появился снова, пригласив девушку следовать за собой. По узкой деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Перед фу-сума, обтянутыми светло-жёлтой бумагой, Иори опустился на колени:
– Хаябуси-сама ждёт вас. – Он негромко постучал и отодвинул створку.
Едва переступив порог, Ольга тоже встала на колени и поклонилась – предельно почтительно, коснувшись лбом пола и задержавшись в этом положении.
– Добрый вечер, Хаябуси-сэнсей. Позвольте мне, недостойной, со всем возможным уважением высказать
Тот обозначил ответный поклон, опустив глаза и едва заметно наклонив корпус.
– Добрый вечер, Серинова-сан. Спасибо, что пришли. Пожалуйста, садитесь сюда. – Он указал на подушку, лежавшую в полутора метрах от него. Снова коротко поклонившись, девушка поднялась, прошла к своему месту, приняла официальную позу «сэйдза» и отвесила третий поклон, на этот раз неглубокий. И откинулась на пятки, положив руки на колени ладонями вниз.
Сэнсей слегка склонил голову. И неожиданно улыбнулся:
– В вашем исполнении эти церемонии выглядят несколько странно.
– Прошу меня простить, но до сих пор я не имела возможности изучить тонкости высшего японского этикета.
– Для иностранки, не изучавшей тонкостей, вы справляетесь весьма неплохо. Но вы слишком горды для столь скромного поведения.
Ольга молчала.
– Понимаю, я ставлю вас в несколько неудобное положение. Тем не менее, нам обоим необходимо прояснить некоторые вещи. Я прошу говорить со мной прямо и честно. Дело слишком серьёзно, чтобы прятаться за вежливыми оборотами. Со своей стороны обещаю вам то же самое. Итак, насколько я понял, вы в Японии уже около двух месяцев, и всё это время с утра до вечера занимаетесь айкидо и иайдо. Сколько ещё вы собираетесь здесь оставаться и на какие средства?
– У нас двухлетние визы, – ответила Ольга. – Но, хотя Корэмицу-сан оказала нам неоценимую помощь, поселив у себя, наших скромных сбережений хватит не более чем ещё на полгода. Лично мне не составит труда задержаться на больший срок, но лишь в том случае, если я найду заработок. «И если доживу», – улыбнулась она про себя.
– А кто вы по профессии?
– В России я преподаю айкидо. И пишу книги о природе.
– Ваш муж тоже занимается боевыми искусствами?
– Он археолог. Сейчас он в Китае, раскапывает поселения времён династии Тан.
– Но его не смущает ваш образ жизни?
Взгляд Ольги внезапно полыхнул сталью. Но голос остался совершенно бесстрастным:
– У него свой Путь, у меня – свой. Мы признаём друг за другом право им следовать. Будь это не так, мы бы давно расстались.
«Похоже, между мечом и семьёй она и впрямь выберет меч», – подумал Хаябуси.
– Вы готовы умереть, Серинова-сан? – спросил он резко.
– В любое мгновение, – спокойно отозвалась та.
– Возможно, вы не понимаете. Я спрашиваю не из абстрактного интереса, не из желания вас унизить или запугать. Если вы хотите заниматься здесь, то действительно должны быть готовы к смерти. Если хоть немного цепляетесь за жизнь – возвращайтесь в старую группу. Я разрешу вам продолжать обучение там.
На губах россиянки мелькнула лёгкая усмешка.
– Сэнсей, мне прямо сейчас перерезать себе горло в подтверждение своих слов?
– Сейчас – не стоит, – он тоже усмехнулся. – Вы даже не спросили меня, чему и как я собираюсь вас учить.
– Полагаю, вы расскажете мне всё, что сочтёте нужным. Но в данный момент я нахожусь там, где должна находиться.
Глаза Хаябуси заинтересованно сощурились.
– Вы уверены?
– Да.
Тот какое-то время пристально изучал её лицо.