Кающийся аристократ
Шрифт:
Впрочем, цитировать можно всю книгу. Но еще лучше - ее прочитать. Терпеливо. Со вниманием.
Олдос Хаксли когда-то взял эпиграфом к своему роману "О дивный новый мир" слова Бердяева, почему-то выпавшие из советских изданий последнего года:
"Утопии, к несчастью, осуществимы. И, может быть, настанет время, когда человечество будет ломать
И в самом деле, если Бердяев сам стремился к Новому Средневековью, в чем-то утопической стране будущего, то во всяком случае, делал это, максимально заостряя внимание на проблемах насущных, повседневных, духовно важных для каждого человека.
Именно потому он всегда выделялся среди своих известных современников-философов "На чисто философских весах некоторые современные русские философы весят больше Бердяева: так Лосский И Франк имеют больше чисто философских заслуг, чем Бердяев, о. Павел Флоренский превосходит его высотой религиозно-философских прозрений, а о. Сергий Булгаков выше его в богословском отношении. Но в Бердяеве есть, по крайней мере, одна черта, которая выделяет его из других: он был философом профетического, пророческого духа, он был в высшей степени чуток к болезням века сего..." [С. А. Левицкий. Очерки по истории русской философской и общественной мысли. Франкфурт-на-Майне, 1981, с. 137.] Сам себя он называл "верующим вольнодумцем". Профессор Дональд Лоури, написавший о нем прекрасную книгу и знавший Бердяева лично, охарактеризовал его как "мятежного пророка".
Еще один профессор - Матвей Спинка, также автор книги о философе называл его "пленником свободы", в отличие от Н. Валлена, озаглавившего свою книгу "Апостол свободы". Еще, когда речь шла о его отношении к свободе и его свободолюбии, его "скрещивали" то "фанатиком", то "рыцарем свободного духа".
Запад долгое время изучал Россию "по Бердяеву". Ибо в чем-то он был "над" многими важнейшими вопросами. Для Советской России
А это писал он сам:
"Борьба за свободу, которую я вел всю жизнь, была самым положительным и ценным в моей жизни... Все столкновения с людьми и направлениями происходили у меня из-за свободы".
"Я постоянно слышу, что у меня "мировое имя"... Я очень известен в Европе и Америке, даже в Азии и Австралии, переведен на много языков, обо мне много писали. Есть только одна страна, в которой меня почти не знают, - это моя Родина..."
В самом деле, библиография работ Бердяева постоянно уточняется. Но по данным нового Собрания его сочинений, которое выпускается теперь в Париже, число его статей, публикаций и книг достигает 483 наименований, он переведен на 20 языков мира.
Среди этих книг - "Царство Духа и Царство кесаря" и "Судьба России". Если первая хорошо известна миру в переводах, то вторая не переиздавалась целиком на Западе. Отдельные статьи из нее Бердяев включил в специальный том, названный им "Типы религиозной мысли в России", и даже незадолго до кончины, в 1944 году, написал к нему предисловие. Но книга при его жизни не увидела свет.
Лишь в вышеупомянутом Собрании сочинений 3-й том отдан для подборки, куда вошли только две статьи из "Судьбы России".
Такова судьба его трудов, в настоящий момент, быть может, счастливая...