Казачьи сказки
Шрифт:
«Ой, да, уж и нет ли у вас на царя охотничка? На Петра Алексеевича нет ли поединщика? Уж того ль поединщич-ка-охотничка, если станет он победителем, наградит царь-надежа по-царскому!»
Но стоят войска, усмехаются, с ноги на ногу перемина¬ются. Ни в одном из этих полков не нашлось охотничка. Ой, да выехал тут и охотничек, из полка из казачьего выехал. И сошлися царь с казаком рука за руку. Генералы кругом стоят, усмехаются. А казак-то взял царя Петра Алексеевича за белы груди да и вдарил об сыру землю. Ой, и тут царь-надежа побледнел с лица. Он лежит, царьПетр, на сырой земле, а сам речь говорит как по-писаному:
Отвечает казак, удалой молодец: «Ой, мундиров-чинов мне не надобно! И не надо мне золотой казны. Ты пожалуй меня волей вольною, отпусти на четыре па стороны. Чтобы мне, казаку, не в строю стоять, а во темных лесах гулять, во диких степях раздольничать!»
Усмехнулся царь, и сказал ему: «Я сдержу свое слово царское, награжу тебя, как обещано: будешь ты висеть на шелковом шнурке, будешь вольно качаться на семи ветрах, на четыре на стороны посматривать».
СУВОРОВ АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ
Вознамерился султан турецкий русскую землю в полон взять. Прислал письмо в Белокаменную: «Отберу я всю русскую землю. В кременную Москву не на час приду, а приду на веки на вечные. Генералам дам на постой дворцы, а солдатам – дома купеческие. А сам-то я, султан турецкий, сяду во Кремле, во больших твоих палатах во каменных».
Затужилася и сгоревалася вся рассейская земля. Стон пошел по Руси великой. И вот, как есть, один наш Суворов отозвался султану турецкому: «Соберу я силы войска многого и пойду тебя, султанишка, воевать. Наперед пошлю казачушков, а уж сам-то за ними с войском пойду. Заберу я горы Забалканские, стану там зимовать, а весну-то я встречу во Истанбуле!»
Назад пишет нашему Суворову сам турецкий грозный апаша: «Давай выйдем во чистое поле да сведем наши войска: у кого из нас шашечки вострее, тому и победою владеть!» Усмехнулся наш Суворов: «У нас, у донцов шашки вострее, нам, донцам, и победою владеть!»
Казак за шашку берется – за честь России дерется.
ПЛАТОВ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ
Вот однажды наш Платов-генерал поехал по полям. Поехал по полям и в гости ко французикам попал. В гости Платов-то попал, а вот, как сейчас, французик-то его и не признал. Зазывает его во палаты, за стол дубовый сажает, брагой хмельной угощает и расспрашивает: «Ай, выпей рюмку, выпей две, но скажи мне всею правду. Я в Рассеюшке бывал, всех ваших командиров видал, а вот только не видал – казака Платова».
Платов скоро догадался, что они-то, французики, его не признали. Смолчал. А когда из палат-то выходил-то, как сейчас-то, говорил: «Ой, да, други вы мои, казаки донские! Вы подайте мне мово коня лихого». Сел Платов на свово коня, подлетел ко окошку и благодарит французика: «Ой да, спасибо те, французик, и за хлеб, и за соль, и за сладкое вино. Ой, да ты ворона, ты ворона – загуменная карга. Не спымать тебе, вороне, ясна сокола!…»
А французики возбрыкнулися, выхваляться стали: вобрали себе армеюшку по разным по земелюшкам, а нашему царю Александру прислали грозную газетушку. Так, мол, и так, царь русский, просим тебя не прогневаться, а изготовить нам квартирушки по всей Москве белокаменной. Наполеон же, как есть сейчас, запросил для себя царские
Сидит царь на тронном стуле, призадумался. Созвал сенаторов да и стал им жалиться: «Ох, перепугался же я, сенаторушки. Не знаю, как быть теперича».
А вот и пишет ему с Дону атаман Платов, про ту беду прознав: «У меня-то есть на Тихом Дону друга верные казаченьки. Ох-и, позову я моих лихих казаков на француза-неприятеля».
Повелел тут Александр-царь атаману Платову воевать Наполеона. Кликнул атаман голосом богатырским, што аж по всем куреням услыхалось. «Ох-и, вы орлы мои сизокрылые, соколы мои залетные!. Ой, седлайте донских коней! Седлайте, не замешкайте! Ой, да мы встретим врага середи путя да и вдарим, вдарим лавою. Приготовим ему сладки кушанья – бомбочки со ядрами. И закусочки мы пошлем – пушки медные со лафетами. Ой, а квартирушки ему приготовим в чистом поле, в чистом поле середи путя!»
Всегда казаки Россию обороняли – чести не роняли. * И в ту годину страшную не две-то тучушки грозные вместе сходилися, а две армеюшки превеликие на поле брани соединилися. Они билися, рубилися от светла и до темна. И так трое суточек. И случилось так, что французики нашу армию призабидели. Тут-то наш Александр-от царь стал журить, бранить свово благодетеля – графа Кутузова: «Ай, отчего же ты, граф, не успел позвать с Дону полки донские со атаманом Платовым?»
Не успел Кутузов-граф слово молвить, как со правой-то стороны, сторонушки бегут они лавою, полки донские, и впереди-то всех – атаман Платов. Обнажил-то шашку свою вострую – ее наголо несет, а казачки с пиками.
Ай, да приклонили свои пики длинные коням на черные гривы. Приклонивши пики свои, казаки вперед кинулись. Закричали-то они, загикали. Сами на ура пошли. И билися они со утра день до вечера. Так-то расейская армия французскую призабидела. Теперь-то наш царь-государь весел конем бегает, поздравляет войско Донское: «Да и чем же я вас, дончаки, жаловать-то буду? А пожалую вас, казаков донских, всех вас кавалерами!»
Тут-то наш атаман Платов речь царю возговорил: «Да не жалуй нас, своих казаков донских, кавалерами. Кого ж тогда в караул пошлешь?»
А казаков-то в Париже на руках носили – такова была честь России!
КАК УРУП-КНЯЗЬ В ГРЯЗИ УВЯЗ
Давно это было, при царе Иване Васильевиче Грозном. Взял он тогда татарскую столицу город Казань, все царство татарское покорил, всех татарских князей и самого царя ихнего казанского в плен взял. Один только князь Уруп со своею свитою от него ускакал. Поскакал он к своему родному брату Крымскому хану, чтобы там большую рать собрать и с нею на Москву идти, царю Ивану Васильевичу за покорение Казани отом¬стить, за позор своего царя Казанского и всех его князей отплатить.
Услышал Иван Васильевич, что бежал от него князь Уруп, разгневался на своих воевод он, что они так зазевались и оплошали, князя татарского упустили. Грозит им немилостью своею, казнями лютыми, чтобы они живым или мертвым князя Урупа к нему представили.
Сидят воеводы, загорились, не знают, что им делать, как князя татарского поймать, где его искать. Прослышал об этом Ермак Тимофеевич Чигин. В ту пору он со своими казаками царю Ивану Васильевичу подсоблял Казань брать. Пришел он к воеводам и говорит: