Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий!
Шрифт:
– Не сообразил.
– Эх! – махнул рукой попаданец. – Тебе еще учиться и учиться этому ремеслу. Так про какое убийство речь идет?
– Я и сам не понял. Вроде какие-то тринадцать человек сгинули, а тебя винят.
– Ого! Не одного, оказывается, а сразу тринадцать. Надо же, почти вдвое больше, чем в сказке, и не заметил.
– Какой сказке? – заинтересовался Василь.
– Потом расскажу, пошли в дом, думаю, посланцы от них скоро явятся.
Не успел попаданец снять верхнюю одежду и умыться с дороги, как явились делегаты от демонстрантов. Как и говорил Аркадий, их было трое. Все бородатые (одна
«Так, правильно я еще перед воротами заметил, что люди они небедные. У рыжего на сабле немалой величины красный камень сияет, как бы не рубин. Или красное вулканическое стекло, как в каком-то романе. Только вот в отличие от некоторых прежних своих знакомых прелестниц отличить одно от другого не смогу. Ни с одного взгляда, ни обнюхав-общупав. А жаль… пригодилось бы. Но какого они сюда приперлись?»
– Здравствуйте. Раз явились, проходите. И назовитесь, кто вы будете? – Скрывать своего негативного отношения к вошедшим хозяин даже не пытался.
Незваные гости дружно перекрестились и по очереди представились:
– Я – атаман Соляного городка Анисим Ефремов (среднего роста, яркий, хоть и уже с заметной проседью брюнет кавказского типа).
– Я – есаул Соляного городка Ерофей Жученков (похожий на Ефремова по комплекции, но с заметной монголоидной примесью в лице).
– Я – Исидор Порох! – представился, сверкнув недружелюбно глазами, рыжебородый. – Куренной (на Дону это звание означало не полковник, а десятник).
Первые две фамилии прозвучали очень авторитетно. Вместе с Шапошниковыми они составляли троицу самых богатых родов среди донских казаков.
«Не было печали… Этих взашей не погонишь, иначе потом неприятности и лопатой не разгребешь. Но позволять залазить себе на шею этим товарищам нельзя, мигом оседлают, да еще и шпоры в ход пустят».
– Ну, проходите, раз явились. Присаживайтесь за стол, неудобно стоя о важных вещах говорить.
Москаль-чародей сел на лавку рядом с начальником своей охраны по одну сторону, пришедшие – по другую. Выставлять угощение до выяснения отношений хозяин посчитал излишним.
– И чего вам, люди добрые, от меня треба? – не стал тянуть кота за хвост Аркадий. – Нападать на атамановых помощников как будто только ворогам лютым полагается. А вы вроде не враги, казаки, да, вижу, справные.
– Вира нам с тебя причитается. А за драку звиняй, не выдержало сердечко ретивое у некоторых, – отвечавший за всех Ефремов недовольно покосился на сидевшего рядом рыжего. – Там, в той хате, у некоторых друзья сгинули.
– Не понял. Кто сгинул?! Какая такая хата?! Я здесь при чем, что у вас там кто-то умер?!! Да это мне с вас вира полагается за нападение у ворот моего дома!
– Ууу!.. – взвился с лавки рыжий. Но был немедленно сдернут за полу черкески своим атаманом обратно: – Сиди!
Вопреки устоявшемуся мнению о темпераментах, имевший типично финскую физиономию рыжебородый демонстрировал
– Наши друзья, их бабы умерли. Всего тринадцать душ. А ты виноват потому, что они от угара померли. Из-за каменного угля.
Вот теперь Аркадий понял, в чем дело.
Еще летом он поднял на атаманском совете вопрос о сбережении лесов в Придонье, особенно – в Южном. Их в Приазовье практически и не было, так, заросли вдоль рек, уже сильно прореженные хищнической вырубкой.
– Если население здесь будет расти, то вскоре на сотню верст ни одного дерева не останется. А вслед и вольные степи начнут опустыниваться, вам это надо? – сгустил краски тогда попаданец.
К его великому удивлению, атаманов на природозащитные действия долго уговаривать не пришлось, они сразу прониклись необходимостью сбережения лесов.
– А ведь так и есть! – согласился с услышанным Степан Иванов, атаман крупнейшего городка, Черкасска. – У нас вокруг на версту ни одного деревца, даже самого завалящего, не растет. И засухи в последние годы сильно скот пасти мешают.
– Обратно, дерева доброго для строительства струга нигде не найдешь. Повырубили уже их, одна мелкая поросль осталась, – добавил аргументов атаман Монастырского городка Михаил Кошелев, которого Татаринов на хозяйстве оставлял, когда в поход на Азов уходил. – Только вот еду на чем-то готовить надо? Зимой хаты обогревать, без этого никак не обойтись. Хочешь не хочешь, а рубить будешь. Не возить же дрова из Воронежа или через море! У тебя, видно, мысль какая есть?
– Есть, – не стал отпираться попаданец. – Даже не одна, целый компл… в общем, несколько друг с другом связанных. Во-первых, почему бы и не сплавить сверху, где леса есть, плоты из порубленного и очищенного от веток дерева? Летом, правда, неуверен, доплывут ли, река сильно мелеет, а по весне что им может помешать? Окромя доброго дерева, из которого сами плоты будут сбиты, на них и сорного, для строительства негодного можно нагрузить. Вот вам будет дерево и для строек, и для топки. И доставка дешево обойдется, Дон-батюшка сам их сюда приволочет.
Здесь Аркадию пришлось объяснять заинтересовавшимся атаманам принципы плотогончества, люди они были большей частью степные. Справился, все посчитали, что дело осуществимое и выгодное.
– Во-вторых, – продолжил он, – на всех местах, где раньше деревья росли, надо посадить их самим. Этой осенью и начать, возле тех же городков.
Поучительного монолога не получилось. Пришлось опять объяснять и советоваться о сроках посадки, прояснять, что сажать и где брать саженцы. К этому совету Аркадий тщательно готовился, так что и на эти вопросы смог ответить без запинки. Атаманы в принципе не возражали против озеленения окрестностей собственных городков. Тем более провозглашенная Москалем-чародеем связь вырубок и засух их встревожила не на шутку. Если земледелия на Дону не было, то скотоводство имело там очень важное значение в жизни людей. Запрещать вырубки совсем не решились, ограничились объявлением нескольких рощ заповедными.