Казак в Аду
Шрифт:
Иван успел лишь нежно обнять её за плечи с вполне определёнными намерениями, когда из черноты небес прямо им под ноги рухнуло обнажённое человеческое тело. Рахиль традиционно взвизгнула и тут же взяла прицел.
— Ты с ума сошла?
— Казак Кочуев, оно шевелится! Дайте я его дострелю, шоб не мучалось, потому как так падать всем пузом — оно же больно!
— И что, после контрольного выстрела в голову ему полегчает? — Молодой человек уверенно опустил ладонь на воронёный ствол автоматической винтовки. — Остынь, перед людьми неудобно…
— Я
Иван и Рахиль с воплями носились взад-вперёд, отчаянно уворачиваясь от падающих тел. Разных — мужских и женских, толстых и тощих, разновозрастных, — но все одинаково голые, а главное, живые!
— Ваня, чего им всем от меня надо?! — надрывалась юная еврейка, чисто по-женски продолжая задавать самые глупые вопросы на ходу. — Шо, этот групповой стриптиз и есть наше божье испытание? По мне, так оно уже смахивает на наказание, нет?!
— Ничего не знаю, — раздражённо отфыркивался казак, вытаскивая сапог, застрявший меж двух рухнувших бедолаг. — Понимаю, что всё это грешники, что будут жариться на сковороде, но народец выглядит жутко довольным! Аж завидно, право слово…
Смех смехом, а ведь постепенно становилось жарковато, как в Аду. Чугун под ногами нагревался так, словно внизу кто-то уверенной хозяйской рукой прибавил газ. Грешные души, вяло толкаясь, развалились, где могли, и жарились от души. Ужасно звучит, но иначе не скажешь…
Слышалось шипение плоти, удовлетворённые стоны, лёгкий запах гари, интимные потрескивания волосков и удовлетворённое урчание грешников. Это был не маразм, не сумасшествие и не акт группового мазохизма — всё гораздо глубже и страшнее. Люди искренне считали, что, испытывая боль, они выполняют волю Всевышнего и, как только она станет воистину нестерпимой, им будет даровано прощение. А там и до Рая недалеко, рукой подать, ага…
Рахиль стояла в самой середине, балансируя на каблуках, с широко раскрытыми глазами, и тихо ругалась на иврите. Молиться в этом месте было некому, никто не услышит. Воздух наполнялся ароматом поджаренного мяса. О сладковатом привкусе человеческой плоти писали многие, так что не будем повторяться…
— Нешине гедахт, нешине гедахт, нешине гедахт!!!
— Хватит лаяться. — Крепкая казачья рука сгребла её за воротник и потащила куда-то вверх, прямо на кучу безвольно копошащихся тел. — Самому противно, вот-вот стошнит, но я ж не мазохист и тебе не советую. Надо думать, как отсюда выбраться, а то ещё накроют крышкой и начнут тушить на медленном огне…
Отважная госпожа Файнзильберминц сделала ещё более круглые глаза, резко позеленела, пытаясь зажать рот ладонями, и…
— Ну вот… а говорила, желудок крепкий. Тебя в самолёте не укачивает?
— Не-э-э… — кое-как успела выдохнуть бедняжка, пока её буквально выворачивало наизнанку.
— Ладно, ладно, это я так, для поддержания разговора. — Молодой человек заботливо похлопал её по спине. — Может, это у тебя от голода?
— Не-э-э…
— Накаркала, — разом севшим голосом прокомментировал Иван Кочуев.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
О том, что, даже если Судьба выбросила вас в мусорный ящик, это не значит, что вы ни на что не годны. Просто пока вам не нашли применения…
…Из тьмы небес спустилась гигантская вилка, более похожая на ковш экскаватора, с длиннющими зубьями толщиной в монорельс, и, для виду поковыряв грешников то тут, то там, одним невероятно ловким движением подхватила еврейку и казака!
— Ваня-а! — только и успела пискнуть израильтянка, удобно устроившись перпендикулярно зубьям.
— Рахиль!
— Ваня, вы где? Ой, шо-то мне совсем плохо, так давит пузо… И ещё раз спрашиваю: вы где?!
— Под тобой, — глухо раздалось снизу, и Рахиль всё поняла, потому что именно в критической ситуации умела мобилизоваться быстрее всего. Бравый подъесаул, видимо, соскользнул с вилки, но падать не стремился точно. Он повис на руках, мёртвой хваткой вцепившись в солдатский ремень лежавшей на спине девушки.
— Таки ясно. Неудивительно, шо оно меня так жмёт, а удивительно, если вы мне передавите чего-нибудь жизненно важного. Как говорила моя двоюродная тётя Роза — девочка, если мужчина жмакает тебя за талию ладонями, радуйся! Плакать ты успеешь после сорока, когда на твою талию ему не хватит полного размаха рук… Я радуюсь, Ваня! Вы чуете? Тогда, может, перевеситесь на шо-нибудь ещё? Почему опять нет? Хорошо, я радуюсь дальше…
Иван не отвечал принципиально. Во-первых, не та ситуация, когда вообще стоит трепать языком, а во-вторых, он следил за дорогой. То есть, образно выражаясь, за тем местом, куда их должна вынести эта гигантская вилка. Наверное, на какую-нибудь тарелку? Тогда ситуация разворачивается согласно бессмертным романам священника Свифта, и можно попробовать копировать сюжетную линию, ведя себя соответственно.
Как вы помните, казак Кочуев был очень начитанный юноша, с хорошим филологическим образованием, а знания редко бывают бесполезными. Ну, исключая тригонометрию и синтез белка в клетках инфузории-туфельки…
Однако ожидаемой тарелочки с голубой каёмочкой впереди не нарисовалось. Один миг, и нашу блистательную парочку просто стряхнули вниз. В самый банальный мусорный бак! Это было горько и унизительно…
— И шо они этим хотели нам доказать? Шо мы таки хуже грешников?! Тех оставили блаженствовать на сковороде, а нас загребли и выбросили, как невкусную муху из полезной манной каши… Вам что как, а мне обидно!
— Да уж, просто выкинули, без объяснений и извинений. — Первым привстал недожаренный подъесаул, протягивая руку любимой. — Но нет худа без добра, мы живы, мы вместе, и я тебя сейчас…