Казаки-разбойники
Шрифт:
– Да вы садитесь, в ногах правды нет…
– Лен… А я ведь собрался уже уходить. – Сменил шутливый тон на серьезный Турецкий. – А то твой жених с друзьями еще раз придет…Когда протрезвеет. И тогда уже не станет играть роль влюбленного человека.
– А он мне и не жених вовсе, – вскинулась Лена. – Просто проходу не дает. Но я на него ноль внимания, хотя и побаиваюсь. Опасный он человек… И уходить вам никак нельзя. Они вас по всей Новоорлянской ищут – и менты, и казаки. Уже, наверное, все оцепили.
Турецкий, раздумывая над ее словами, повернулся к окну. Станица затихла, в окнах погасли огни. Все вокруг наконец успокоилось и не верилось, что в этой умиротворенной тишине его подстерегает по крайней мере десяток людей со стволами. Даже собаки перестали лаять, видимо, исчерпав свой лимит рвения. Звездное небо нависло нарядным шатром над станицей. Темные тени, которые отбрасывали деревья и дома, напоминали театральные декорации.
– Дядя Володя сказал – утром решим, что делать, – нарушила молчание Лена, неуверенно глядя на Турецкого.
– А если все-таки придут? Вы же в первую очередь пострадаете. Я не могу этого допустить.
– Да бросьте, – хмыкнула Лена. – В первый раз, что ли? Отобъемся!
Она села на одеяло, поджала ноги и натянула подол платьица на колени, уютно обхватив их руками.
– Вон когда дядя Володя начальником отделения был – и не такое случалось. Один раз даже хату подпалили. И ничего…Мы быстренько огонь погасили, дядя Володя пострелял вокруг, на том дело и кончилось.
– Кто подпалил? Казаки?
– Нет, тогда еще здешние парни в казаки не подались. Просто рэкетом занимались. Дядя Володя их ловил, ловил…Ну и ничего не получалось. Зажимали его сильно. А потом драка пьяная была с этими из Ворыпаевской…Они все время с нашими конфликтуют. А дядя Володя их всех задержал. А Олежка Бэмби на него пистолет наставил – ну дядя Володя выстрелил, пистолет у него из руки выбил – руку прострелил…Пришлось палец отрезать…
Она с удивлением заметила улыбку на лице Турецкого, но ничего не спросила.
– Вот тогда нас и подпалили. Ну а потом дядя Володя ушел из милиции. Они там всех купили, а его не смогли. Он смелый, честный…
В ее словах прозвучала такая гордость за Володю, что Турецкий понял – выше авторитета, чем ее дядя, для нее не существует.
– С тех пор они его и не любят… – продолжила Лена. – А вы правда Олежку Бэмби не убивали?
– Правда, Леночка, правда.
Лена помолчала, присматриваясь к Турецкому. Наконец решительно спросила:
– А скажите…Там в Москве с вами что-то ужасное случилось? Ну, когда вы убежали оттуда. А про жену придумали, потому что это все тайна? За вами гнался кто-то?
Турецкий нахмурился. Ему совсем не хотелось развивать тему, которая так интересовала Лену.
– Никто за мной не гнался, – нехотя ответил он. – Никто, кроме собственного самолюбия. Если тебе это понятно.
– Конечно, понятно. – обиделась Лена. – Уязвленное самолюбие может до чего угодно довести человека.
– И у тебя, бедняжки, есть уже такой опыт? – сочувствующе спросил Турецкий.
– Вы не смотрите, что я так молодо выгляжу. Мне уже двадцать два. И кое-какой горький опыт у меня тоже имеется. Я в этой глуши, может, душевные раны залечиваю.
Турецкий с интересом взглянул на нее.
– А чем ты здесь занимаешься, спасительница моя? Речь у тебя развита, как у читающего человека. А когда разговаривала со своим женихом, я подумал, что ты местная.
– Во-первых, Димон мне не жених. Я вам уже говорила, – опять обиделась Лена. – Во-вторых, я преподаю русский в местной школе. Между прочим, закончила Краснодарский пединститут. А в третьих, знаете как говорят – с волками жить, по волчьи выть. Говорю с ними на доступном им языке. Все-таки живу здесь уже два года, подучилась.
– Не обижайся на меня, Леночка, – Турецкий протянул руку и слегка пожал ее пальцы. – Конечно, как это мне в голову могло прийти, что этот пьяный бандит твой жених? Да он недостоин даже близко к вашему дому подходить! Но ты ему нравишься, это определенно. Видишь – алкоголь ему язык развязал, вот и признался при всем честном народе. Не зря говорят – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Лучше бы я им никому не нравилась. Спокойнее жила бы, – с досадой ответила Лена.
– Пристают?
– Проходу не дают. Даже обидно. Не то, чтобы я ставила себя выше станичных. У нас есть своя интеллигенция. Да все женаты. А за мной все больше бывшая шпана ухлестывает. Если не казачки, то милиционер. И то – форму понацепляли, а на самом деле обыкновенные бандиты, – грустно вздохнула Лена. – Иногда думаю – что же мне попадается всякая шваль? Неужели что-то во мне такое, что притягивает именно их? Вроде никакого повода не даю…
– А наглые всегда действуют решительнее, чем приличные, – попытался ее утешить Александр.
Турецкий хотел сказать ей еще что-нибудь утешительное, но грохот на первом этаже заставил его прислушаться. Раздался звон разбитого стекла, затем нечленораздельный вопль Володи вынудил Лену вскочить. Турецкий вопросительно взглянул на нее, а она уже метнулась к дверце, обреченно бросив через плечо:
– Только не это! Все-таки выпил…А ведь ему нельзя…
Она торопливо затопотала по ступенькам вниз и Турецкий услышал ее сердитый голос:
– Отдай!
– Отставить! – по военному прикрикнул на нее Володя.