Казанова
Шрифт:
Встреч с Манон Казанова действительно больше не искал. Известно даже, что долгое время он избегал появляться на тех приемах, куда была приглашена мадам Блондель. Только письма своей суженой Казанова сохранил, по крайней мере часть из них была обнаружена в его бумагах в замке Дукс. Но другая часть, возможно, даже б о льшая, была утрачена: то ли Казанова, как просила Манон, сжег ее, то ли, как утверждают некоторые, подарил своей голландской любовнице. Во всяком случае, письма эти никак не повлияли на дальнейшую судьбу Манон. Она была счастлива в браке, родила двоих детей, а муж ее был чрезвычайно благодарен Казанове за то, что тот сохранил девственность его невесты. Господин Блондель любил жену и никогда ей не изменял; впрочем, возраст архитектора и не располагал к изменам.
Одним из способов Казановы морочить головы окружающим было умение общаться с оракулом, которого Авантюрист именовал Паралисом. Это умение привлекло к Казанове внимание маркизы д'Юрфе, красивой дамы пятидесяти трех лет от роду, состоявшей в родстве со многими знатными семействами Франции. Казанова был представлен маркизе ее родственником, графом де Ла Тур д’Овернем, которого Казанова вылечил от ломоты в костях, прописав
Графа и Соблазнителя сдружил забавный случай. Однажды граф, покидая загородную резиденцию известной куртизанки Камиллы, предложил Казанове подвезти его до города. Экипаж был рассчитан на двоих, графа был в сопровождении любовницы, поэтому всем троим пришлось потесниться. Соблазнитель, давно заглядывавшийся на графскую любовницу, решил воспользоваться случаем и получить хотя бы мимолетное удовольствие, тем более что опыт по части любви в каретах у него был богатый. Без промедления схватил он руку красотки и принялся ласкать ее, покрывать поцелуями и прикладывать то к сердцу, то к иным местам. Неожиданно раздался смех графа, и Соблазнитель в ужасе понял, что ошибся и ласкал не ту руку! Но Ла Тур д’Овернь нисколько не обиделся на любвеобильного венецианца и, отсмеявшись, отпустил не слишком приличную шуточку относительно итальянской галантности.
Маркиза д’Юрфе играла на бирже, а также страстно увлекалась магией, алхимией и прочими оккультными науками. У нее была превосходно оборудованная химическая лаборатория, где она вот уже пятнадцать лет держала на огне вещество, которое года через три-четыре должно было превратиться в порошок, способный обратить в золото любой металл. В ее кабинете стояли чучела редких животных, зеркала с изогнутой поверхностью, сосуды с царской водкой. Она собрала и хранила у себя множество поистине бесценных рукописных трактатов великих оккультистов прошлого, в том числе и самого Парацельса [47] , коему приписывали создание эликсира жизни. И Парацельс, изречения из трудов коего она приводила к месту и не к месту, и Роджер Бэкон [48] , и Раймонд Льюль [49] для нее никогда не умирали, и мысленно она продолжала с ними общаться. Не было ни одного мага или оккультиста, который по прибытии в Париж не нанес бы ей визит. Наслушавшись рассказов о чудесном исцелении племянника, она, подобно Брагадину, изначально уверовала в магический дар Казановы, а узнав о существовании Паралиса, тотчас приписала Соблазнителю способность общаться с духами и в любых речах его стала находить скрытый смысл. Не имея привычки разубеждать людей, принимавший его за истинного адепта тайных учений, Авантюрист предпочитал использовать это заблуждение себе на пользу. Маркиза постоянно жаждала общения с оракулом, и Казанова, которому вскоре надоело вопрошать Паралиса обо всем и вся, равно как и толковать его ответы, обучил ее шифру, дабы она сама могла задавать духу вопросы. Убедившись, что маркиза в любой бессмыслице была готова увидеть тайный смысл, он с легким сердцем доверил ей и толкование ответов оракула, окончательно уверовав в то, что имеет дело с особой, мягко говоря, излишне экзальтированной. Почтенная маркиза утверждала, что владеет рукописью, где разъяснен смысл Великого Деяния. Текст рукописи, разумеется, зашифрован, но Казанова наверняка знает или может узнать ключ от шифра. Не желая разочаровывать знатную сумасбродку, Авантюрист, с трудом сдерживая смех, с многозначительным видом произнес слово, «не принадлежавшее ни к одному из известных языков». Маркиза была в восторге, а Казанова, по его собственным словам, уходил от нее, «унося с собой ее душу, сердце, разум и остатки здравого смысла».
47
Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм,прозванный Парацелъсом(1493–1541), немецкий врач, философ и алхимик.
48
Роджер Бэкон(1214–1292), английский философ и естествоиспытатель.
49
Раймонд Льюль (Луллий)(1235-ок. 1315), философ, теолог, алхимик, поэт.
В доме у д’Юрфе Авантюрист познакомился с удачливым конкурентом — графом де Сен-Жерменом, загадочным существом,как назвал его прусский король Фридрих II. В отличие от Казановы Сен-Жермен обладал не только даром рассказчика, но и умением молчать, а посему снискал расположение и в аристократических салонах, и у самого короля. Разносторонне образованный, свободно говоривший на нескольких языках, он успевал всюду. Женщины были от него без ума, великие мужи, среди которых можно назвать Гёте и Шиллера, пытались разобраться в магии его обаяния. Мадам де Помпадур превозносила его до небес. Даже Казанова, считавший Сен-Жермена прирожденным обманщиком, не отказывал ему ни в уме, ни в обаянии. Конечно, когда граф утверждал, что живет на свете более трехсот лет, умеет плавить бриллианты и владеет секретом вечной молодости, люди здравомыслящие имели право усомниться в его искренности. Но в целом игру по введению в заблуждение дураковон вел значительно более тонко, нежели его венецианский собрат. Так, к примеру, оба авантюриста подвизались на ниве омоложения прекрасных дам. Но если Сен-Жермен, поставляя женщинам пудру для вящей красоты и воду для омоложения и замедления старения, никогда не обещал скорого результата, то Казанова, не раздумывая, шел просто на дешевый подлог.
О способе омоложения а laКазанова рассказал в своих записках авантюрист Лоренцо Да Понте, лично знавший Соблазнителя. Как-то раз, когда Казанова особенно нуждался в деньгах, его познакомили с одной состоятельной дамой преклонного возраста, по-прежнему продолжавшей
Но Судьба наказала его за обман доверчивой жертвы. Возле дома увядающей красавицы его поджидал Коста, доверенный слуга, готовый в случае непредвиденных обстоятельств помочь господину скрыться. Вручив слуге шкатулку с драгоценностями, Казанова приказал ему ехать в крохотную деревушку, расположенную в двенадцати лье от Парижа, и там ожидать его в придорожной гостинице. Сам же он отправился отдавать куртизанке обещанные пятьдесят луидоров. Говорят, у воров есть свой особый кодекс чести. Таковой, видимо, был и у Казановы. Не чувствуя ни малейших угрызений совести за совершенное им ограбление беззащитной женщины, он тем не менее почитал своим долгом расплатиться с сообщницей. А пока чудотворец и куртизанка радовались ловко провернутому дельцу, Коста, не выдержав искушения, во весь опор мчался к французской границе. Так что когда Соблазнитель прибыл в условленную гостиницу, он не нашел там ни слуги, ни бриллиантов. Оставшись с пустыми карманами, он долго бушевал, проклиная и увядающую красавицу, и куртизанку, и слугу. Привыкнув обманывать других, он никак не мог смириться с тем, что его лакей, коего он и за человека не считал, так легко одурачил его.
Даже если в своем рассказе авантюрист Да Понте что-то изменил или присочинил, от этого история не перестает быть вполне в духе Казановы. Тем более что сам венецианец писал, что слуга его Коста обокрал его на пятьдесят тысяч экю. Обкрадывал его также и другой слуга — Ледюк, которого из-за его ловкости Казанова терпел несмотря на кражи.
История с омоложением во многом напоминает историю перерождения маркизы д’Юрфе с той разницей, что волею обстоятельств процедура перерождения затянулась более чем на год. Пожилые дамы, одинокие и состоятельные, во все времена являлись легкой добычей для проходимцев. Не избежал искушения поживиться за их счет и Соблазнитель. И если вид юных несовершеннолетних созданий пробуждал в нем плотское вожделение, то при виде красавиц преклонных лет глаза его вспыхивали алчным блеском. Однако следует отдать ему должное. «Всякий раз, когда я вспоминаю об этом, грусть и стыд охватывают меня», — пишет он в своих «Мемуарах», признаваясь, что сумел заморочить голову маркизе д’Юрфе.
Поклонница оккультных наук, мадам д’Юрфе, несомненно, читавшая «Графа Габалиса» [50] , твердо верила в возможность общения с духами; по словам Казановы, «выказывая легковерность несравненную, она объявила однажды, будто Дух сообщил ей, что, поскольку она женщина, ей не дано разрешение сноситься с духами стихий». Дав волю фантазии, маркиза убедила себя, что Казанова, принадлежа к счастливому сонму посвященных, может осуществить ее перерождение, переселив ее душу в тело ребенка мужского пола, рожденного от философического соития бессмертного со смертной либо смертного мужа с божественной супругой. Авантюрист не разубеждал ее, не считая зазорным использовать женские бредни для собственной выгоды, особенно когда маркиза только того и желала, чтобы кто-нибудь ее одурачил.Власть над маркизой д’Юрфе, обладавшей немалым состоянием и бывшей в родстве со многими знатными семействами королевства, льстила ему, а ее желание переродиться наконец дало ему зацепку, как эту власть использовать. Поэтому однажды он намекнул, что действительно может осуществить вожделенное перерождение, только вряд ли на это отважится, поскольку в процессе операции ему придется умертвить ее. Однако маркизу это не смутило.
50
Сочинение (1670) французского вольнодумца и поэта Монфокона де Виллара (1635–1673).
Обдумывая план перерождения маркизы, Казанова познакомился с неким прожектером и увлекся его идеей создания мануфактуры по производству шелковых набивных тканей. После успехов на «дипломатическом» поприще Казанова привык жить на широкую ногу, деньги стремительно таяли, и ему хотелось упрочить свое финансовое положение. Конечно, он отдавал себе отчет, что пока в Европе идет война, наладить сбыт тканей вряд ли удастся. Но вслед за рядом высокопоставленных чиновников он полагал, что война скоро кончится, и тогда он разбогатеет и станет получать ренту никак не меньше двухсот тысяч франков в год.