КаZантип

Ветров Никита

– Вот именно, – неожиданно визгливо вскрикнула мать Лены, полная рыжеволосая женщина с двойным подбородком. – А он и есть полный психопат. Неужели, кроме меня, этого до сих пор никто не понял?

– Мама! – одернула ее Лена.

Богославский и Щипачев одновременно повернули головы к визгливой особе.

– А что мама? Разве я не права? Я всегда говорила, что только сумасшедший может найти к двадцати с лишним годам увлекательным гоняться на мотоцикле за дурацким мячиком, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным.

– Витя учится!

– Другие в его возрасте

и учатся, и еще на двух работах работают! А он, кроме своего дурацкого мотоцикла, ничего не видит! Придурок, самый настоящий!

– Я бы вас попросил… – вмешался Томилин, но женщина будто и не слышала его.

– А что, я не права? Говорю же – люди в это время уже работают, на ноги становятся. Думают о семье, о будущем… А здесь что? Полная деградация личности. Да и была ли, вообще, эта личность? Избить палкой девушку…

– Мама! – вновь воскликнула Лена, а затем резко и уже куда более уверенно, чем прежде, обратилась к Богославскому: – А я могу забрать заявление обратно?

– Ты с ума сошла?! – Мать всплеснула руками. – Хочешь, чтобы он еще раз избил тебя? Мало показалось?

– Я уверена, что он этого не делал, – твердо сказала Лена. – Витя не мог. Мы с ним и не ссорились-то ни разу!

– А кто делал? Его двойник? Ты совсем ополоумела, Ленка! Милиция никогда не ошибается, и если тебе говорят, что вина доказана…

– Успокойтесь, Тамара Николаевна, – мягко осадил разбушевавшуюся фурию Щипачев. Он присел на краешек стола и поставил пепельницу себе на колено. – Ваша дочь ни в чем не виновата. И ее чувства тоже можно понять. Любовь, молодость…

– Так я могу забрать заявление? – упрямо повторила свой вопрос Лена.

Богославский тяжело вздохнул. Будучи человеком некурящим, он раздраженно разогнал рукой дым от чадившей сигареты Щипачева и откинулся на спинку стула. Дело, которое, по его твердому убеждению, уже смело можно считать закрытым, отнимало теперь столько эмоциональной энергии и сил, что Андрей чувствовал себя окончательно измотанным.

– Боюсь, что нет, госпожа Понамарева. – Богославский скрестил руки на груди. – Вот если бы вас, прошу прощения, изнасиловали, – негромко и тактично произнес он. – Тогда да. Тогда вы могли бы отозвать заявление. Изнасилование относится к обвинениям частного характера. А здесь же у нас совершенно иная картина. Преступление, совершенное общеопасным способом… Бейсбольная бита может быть квалифицирована как холодное оружие. И… В общем, вы должны понять, что от вашего желания или нежелания теперь уже ничего не зависит. Громов отправится под суд. Как потенциально опасный преступник.

– Слава тебе, господи! – торжественно провозгласила Тамара Николаевна и зачем-то перекрестилась.

– Вы так говорите, словно расследование уже завершено, – впервые за все время своего присутствия в кабинете начальника РОВД вполне осмысленно подал голос Томилин.

– Фактически, Игорь Васильевич. – Следователь покачал курчавой головой. – Фактически завершено. Остались только тонкости. Нюансы, так сказать. Бумажная рутинная работа.

Тренера мотобольной команды «Дьяволы Локки» в Серпухове прекрасно знали, и Богославский не являлся исключением из правил.

– Ясно, –

спокойно парировал Томилин. – Но дело в том, что… Не поймите меня неправильно, Андрей Степанович. Я не знаю всех тонкостей вашей работы и разбираюсь в этом, прямо скажем, слабо. Меня волнует другое… Я считаю, что еще неизвестно, как там все обернется в итоге, а у нас тренировки, сборы… Мы метим в четвертьфинал. Понимаете? И я лишь хотел узнать, так ли уж необходимо Громову находиться в ИВС, пока дело не дошло до суда. Открытого обвинения, насколько мне известно, еще не выдвинуто…

– Это вопрос времени, Игорь Васильевич. Не сегодня так завтра его обязательно выдвинут.

– Возможно, – не стал спорить со следователем Томилин. – Но пока… Пока можно было бы ограничиться мерой пресечения в виде подписки о невыезде. Войдите в мое положение. – Он переводил взгляд с Богославского на Щипачева и обратно. – Громов никуда не денется. Заверяю вас. Пока еще идет расследование, его реально выпустить на свободу? Под мою личную ответственность?

Тамара Николаевна гневно обернулась в его сторону, но ничего не сказала. В глазах Лены вспыхнула надежда. Богославский и Щипачев переглянулись. Авторитет Томилина в Серпухове был достаточно высок, и не доверять ему у сотрудников правопорядка оснований не было. Однако Андрей продолжал колебаться.

– А если за это время он еще кого-нибудь изобьет? – спросил он, сводя брови к переносице. – Или того хуже. Мало ли, что может произойти…

– Ничего такого не произойдет, – ответил Томилин. – Уверяю вас.

Начальник РОВД и следователь вновь обменялись многозначительными взглядами, и подполковник едва заметно кивнул.

– Хорошо, – подвел черту под дискуссией Богославский. – Если вы за него ручаетесь, Игорь Васильевич?..

– Ручаюсь.

– Мы можем пока отпустить его из-под ареста, взяв подписку…

– Как же так? – не выдержала-таки Тамара Николаевна.

Ее двойной подбородок нервно затрясся, она хотела добавить еще что-то, но не успела. На столе зазвонил телефон, и Богославский машинально снял трубку с аппарата. Щипачев перехватил его руку.

– Это все-таки мой кабинет, Андрей, – напомнил он с улыбкой.

– Да… Извините. Я чисто автоматически. – Богославский передал трубку подполковнику.

Щипачев спрыгнул со стола и ткнул окурок в пепельницу. Приложил телефонную трубку к левому уху.

– Да? Я слушаю… Что? – Лицо подполковника изменилось. Казалось, напрягся каждый мускул. – Когда, говоришь?.. Хорошо. Я понял. Мы их накроем…

Трубка вернулась на рычаги старенького допотопного аппарата.

Глава 5

Приземистый черный «Триумф» Крученого практически бесшумно на малой скорости выкатился из зарослей кустарника и по небольшому пологому склону спустился к берегу. Крученый погасил фару байка, и его крупногабаритная фигура вместе с фигурой сидящей на багажнике «Триумфа» позади него Гюрзой погрузились во мрак. Только серповидная половинка луны на темном небе освещала теперь заброшенную строительную площадку, на которой египетскими пирамидами высились громадные конусы песка.