Каждая мертвая мечта
Шрифт:
— Генерал Ласкольник мог пасть жертвой собственной наглости и неких бандитов, — проворчал светлоглазый Соловей, позволяя себе мерзкую ухмылочку.
— Естественно. И Империя наверняка примет такое известие с полным пониманием. Но с сегодняшнего дня, если Соловьи повстречают какую банду, сперва пусть проверят, с кем имеют дело. И возьмут языка. Отряд, в котором есть три женщины и пять мужчин, к тому же выглядящих не местными, наверняка будет бросаться в глаза. А если у генерала случайно хоть волос упадет с головы, ты ответишь лично.
— Будет исполнено, госпожа. — Сампоре встал
— Это хорошо, — сказала она тихо. — Это очень хорошо. Мне не нравится, что Империя вмешивается в наши дела, а потому я с удовольствием угощу генерала, после чего скоренько отошлю его в столицу. А через несколько дней, если на то будет воля Владычицы и Агара, мы встанем к бою с Кровавым Кахелле.
Трое мужчин низко поклонились.
— Ступайте. А ты, мастер Умнерес, останься ненадолго. Я надиктую тебе известие для Помве. Зашифруешь и на рассвете отошлешь дюжину голубей. Я должна быть уверена, что приказы дойдут.
— Естественно, моя госпожа.
Она молчала, пока аф’геммды и командир слонов покидали шатер, а потом повернулась к магу.
— Спасибо.
Он приподнял брови.
— Не понимаю, госпожа.
— Если ты так говоришь, я тебе поверю. — Она улыбнулась под экхааром. — Но все равно — спасибо. У тебя есть бумага и стило или сообщение для Амлувера Кота ты запомнишь?
Маг потянулся к поясу и вытянул прибор для письма.
— Слушаю, госпожа.
Она продиктовала несколько фраз, указав даже приблизительное время прихода подмоги. Такие известия должны были поднять дух обороняющихся.
— Зашифруй и приготовь к отсылке. А потом поспи хотя бы несколько часов.
— Ты тоже, госпожа. Нам понадобятся твои мудрость и сила.
Он застал ее врасплох и удивил. Мудрость? Сила?
— Вижу, тебе и правда стоит поспать, чародей. Я тоже пойду в постель.
Вот только, прежде чем она смежит веки, придется десять раз прочитать адр’суффи, поскольку она все еще чувствует себя листком, несомым рекою, и ей отчаянно нужна надежда, что вода эта течет согласно замыслу Великой Матери.
Глава 29
— Вверх! Выше! Разом!!!
Стоящий рядом с Люкой-вер-Клутисом мужчина мерзко кашлянул, подавился кровью, брызнувшей изо рта, и упал на землю. Лестница опасно накренилась, а потому Люка попытался подпереть ее раненым плечом. Боль прокатилась по его телу, словно он оказался под потоком расплавленного масла, которым их обильно потчевали со стен.
У него потемнело в глазах, а лестница рухнула на землю. Он крикнул, пытаясь повыше поднять трофейный щит. В воздухе фыркнуло. Две стрелы пролетели так близко, что он почти почувствовал на лице их оперение. Проклятие! Он присел, а вдоль стены вдруг прокатились крики:
— Отступаем! Приказ! Назад! Отступаем! Ближайшим из тех, кто орал, оказался один из новых десятников, с именем, которое невозможно выговорить, а потому все называли его Пон.
— «Черепаха»! Сформировать «черепаху»!
На глазах у Люки тридцать человек с тяжелыми
— Что?! — заорал он в их сторону. — Еще немного — и мы были бы на стене!
— Приказ! Назад! Все!
Вер-Клутис наконец поднял щит над головой и полуползком оказался за солдатами. Его баклер не годился для строя из-за малого размера, да и, сказать честно, Люка не слишком-то такое любил. В медленную «черепаху» слишком легко было попасть. Как раз, когда он об этом подумал, в деревянную крышу над головами солдат ударило бревно, утыканное железом. Щиты прогнулись, но выдержали. Пока что. Несколько человек внутри «черепахи» мерзко ругались.
«Сейчас они метнут мельничный жернов — и останется от нас только мокрое место!» — мелькнуло у Люки в голове.
— Отступать! Строем! Строем! Ровно! — орал он теперь вместе с Поном, приседая за последним рядом щитоносцев.
Стрелы били в щиты регулярно, словно лучники выпускали их согласно некому ритму. К счастью, все лучники пытались попасть в «черепаху» и никто не обращал внимания на одинокого солдата вне строя.
По крайней мере пока что.
— Ровно! Держать щиты! Левой! Правой! Левой! Правой!
Отряд из тридцати человек медленно отходил от стен города под градом стрел и камней. Еще несколько групп отступали в таком же строю, остальные просто убегали со щитами, поднятыми вверх, только бы подальше, только бы побыстрее, только бы спрятаться за шанцами, обеспечив себе хоть какое-то укрытие.
Эти детишки сражаются мужественно, но мужественности не хватит, подумал Люка в очередной раз. Большая часть отряда, который построится в «черепаху», чтобы отступить к своим, безопасно доберется до места. Из тридцати тех, кто бросится наутек, словно зайцы, половина умрет, потому что обороняющиеся и правда хорошо бьют из луков, а еще не родился тот, кто сумел бы обогнать стрелу. Сказка о зайце и черепахе, которую Люка помнил с детства, была, правда, о другом, но в ней речь шла также, что порой медленно лучше, чем быстро.
Пон чуть приподнял свой щит, взглянул на два удара сердца на стены города.
— Внимание! Приготовиться! Держим!
Одна из баллист на ближайшей башне была направлена точно на них. Знали об этом, потому что она с утра портила им жизнь. И теперь в стену щитов словно ударил кузнечный молот. Свинцовый снаряд размером с кулак воткнулся в дерево, опрокинув щитоносца — а скорее, втолкнув его внутрь строя. Мужчина вскрикнул и упустил щит. Его втянули внутрь, кто-то другой моментально закрыл дыру.
— Ровно! Левой! Правой! Левой! Правой!
Люка ощущал себя безоружным. Его круглый баклер, хороший для кавалеристов, при таком ударе разлетелся бы на куски. Он почти жалел, что присоединился к атаке на Помве, но Колесо тоже сражалась, крича, ругаясь и посылая пращой в сторону стен камень за камнем, а потому он просто не мог сидеть в лагере. Стянул бинты, взял шлем и самый легкий щит, который нашел, и пошел ее охранять. Естественно, потерял Колесо в вихре битвы, но с ней наверняка ничего не случилось. Он верил, что почувствовал бы, будь иначе.