Каждому по заслугам
Шрифт:
– Тогда садись и ешь, – сказал Денис, смягчившись. – Сырники нужно есть горячими, иначе они потеряют всю свою воздушность. Садись, садись. Я тебе сейчас кофе налью.
Елене Золотаревой Настя позвонила из машины, по дороге в офис. Та если и удивилась, то виду не подала и поговорить согласилась. Они договорились, что Настя заедет в картинную галерею к концу рабочего дня, в шесть часов, и подвезет Золотареву до дома. Машину та не водила, и в отсутствие мужа это доставляло некоторые проблемы.
– Мне в детский сад нужно успеть до половины седьмого, – извиняющимся
На том и порешили. Настя приехала к картинной галерее чуть раньше назначенного времени, припарковала машину, дошла до места, где был обнаружен тайник в стене. Кирпичная кладка зияла провалом, разумеется, пустым. Настя задумчиво оглядела валяющиеся на земле выпавшие кирпичи, подняла один, покачала на руке. Кирпич как кирпич. Ничего особенного. Если он и хранит какие-то тайны, то ни за что их не выдаст.
Она повернула голову и увидела выходящую из здания Золотареву. Помахала ей рукой. Елена Николаевна заметила ее, помахала в ответ и пошла навстречу.
– Интересуетесь обстоятельствами нашей находки? – спросила она, усмехнувшись краешком губ. – Понимаю. Однажды сама оказалась втянута в расследование и помню, как это было увлекательно. Но страшно. Ни за что бы не хотела повторить этот опыт.
– А я бы, кажется, хотела, – призналась Настя и, спохватившись, добавила: – Только я держу это в строжайшем секрете от мамы и моего молодого человека. Они бы не одобрили.
– Мой муж тоже не одобрил бы, – Золотарева засмеялась. – Если вы не против, пойдемте, Настя. А то у меня дети. Я не люблю заставлять их ждать.
– Да, конечно. – Настя сделала приглашающий жест в сторону своей припаркованной машины. – Елена Николаевна, а Алексей Гольцов имел какие-нибудь хронические заболевания?
Вот теперь ей удалось удивить Золотареву.
– Алексей Аркадьевич? – переспросила та и даже остановилась на мгновение, но тут же, видимо, вспомнив о детях, пошла дальше. – А при чем тут он и его болезни? Признаться, я про них ничего не знаю. Мы пересекались по работе всего пару лет, причем он был директором галереи, а я неопытной девочкой, только-только вышедшей на работу. Моим куратором и наставником была Мария Викентьевна Склонская. Удивительная женщина, мне так ее не хватает. А Алексей Аркадьевич, по-моему, даже не запомнил, как меня зовут. Он меня называл то Леночкой, то Ниночкой, то Жанночкой. А потом он вышел на пенсию, галерею возглавила Арина Романовна, и с ней уже мы вместе работали много лет. Простите, Настенька, но про Гольцова я совсем-совсем ничего не знаю.
– А с кем бы вы посоветовали мне переговорить?
– Если только с Ариной Романовной. Я знаю, что она периодически общалась со стариком, хотя и сама после выхода на пенсию ведет достаточно закрытый образ жизни. Да еще и болеет. Мне стыдно, но я уделяю ей не очень много времени. Своя жизнь затягивает. Работа, муж, дети. Не до посторонних людей, хотя я себя частенько за это ругаю.
– Вы предупредите
– Да, хорошо. Я ей позвоню, как только домой приду. Запишите ее номер.
Настя записала. В знак благодарности она довезла Золотареву сначала до детского сада, потом до продуктового магазина, а после – до дома. Дети (мальчик и девочка) у Елены Николаевны оказались чудесные: послушные, воспитанные и тихие. При этом сын был ее точной копией, а девчушка совсем другая, видимо, папина дочка.
Настя вдруг подумала о том, как будут выглядеть их с Денисом дети, когда они все-таки поженятся. Впервые за все время, которое они провели вместе, ей вдруг захотелось, чтобы это случилось как можно быстрее. И почему Менделеев не делает ей предложение? Зациклился на идее строительства собственного дома. А что, если на это еще лет десять уйдет? Ей внезапно стало грустно и немного страшно.
Высадив семейство у высокого забора добротного деревянного дома почти на самом берегу реки и мимолетно подумав, что земельные участки здесь, наверное, стоят целое состояние, Настя развернулась и поехала домой. Сегодня у Дениса должен был быть свободный вечер, и она радовалась тому, что они проведут его вместе. Пожалуй, она и про детей Золотаревой ему расскажет. Отправит сигнал, так сказать.
Она не доехала до дома пару кварталов, когда позвонила мама.
– Настеныш, – сказала та деловым тоном. Мама не умела разговаривать иначе. – У меня есть для тебя клиентка, но у нее не очень хорошо с деньгами. Сразу предупреждаю.
– Начало многообещающее. – Настя засмеялась.
– Когда я еще работала в редакции «Курьера», у нас была корректор Ольга Семеновна. Так вот речь идет о ее младшей дочери. Ты не поверишь, но она встречалась с тем самым молодым человеком, которому не повезло стать жертвой маньяка.
Настя насторожила уши. Надо же, какое совпадение.
– Ты про Тимофея Лопатина? – уточнила она.
– Да. Именно про него. Так вот Марина была его подругой, фактически невестой. После смерти выяснилось, что он готовился сделать ей предложение.
– Не повезло, – проговорила Настя, внутренне вздрогнув. Если бы что-то случилось с Денисом, то она бы это не перенесла. – И зачем ей понадобился адвокат? На часть наследства она претендовать все равно не сможет.
– Да бог с тобой, какое наследство… Просто Марина считает, что Тимофея убили не просто так. Не случайно. А в полиции, по ее мнению, не желают ее слушать. Жертв же три, и они никак между собой не связаны, так что поводов полагать, что преступник целенаправленно охотился именно за Тимофеем, нет.
– А может, и правда нет, – вздохнула Настя. – Кому мог помешать сотрудник автосервиса. Или ему мстят рассерженные клиенты? Или у этой Марины есть другие ухажеры, и она подозревает, что кто-то убил Лопатина из ревности?
– Вот встреться с ней и выясни, что она подозревает, – сказала мама. – Ей нужен юрист, чтобы проконсультировать ее, как правильно себя вести с органами следствия, чтобы те ничего не упустили. Но еще раз повторю, что денег у нее немного. Она работает менеджером в каком-то магазине, кажется, строительном. Живет на зарплату, еще и Ольге Семеновне помогает. Настя, ты же не откажешься с ней поговорить?