Каждый хочет любить…
Шрифт:
Антуан прошел следом и преградил ему дорогу: – А какой мой интерес в том, чтобы мы жили под одной крышей?
Матиас наклонился подобрать почту, которую курьер подсунул под дверь.
– Не знаю, может, научишь меня наконец готовить.
– Именно это я имел в виду, ты никогда не изменишься! – заключил Антуан, уходя.
– Наймем няню, и чем мы рискуем, кроме пары веселых минут?
– Я против нянь! – проворчал Антуан, направляясь к машине. – Я уже лишился его матери, не хватало только, чтобы в один прекрасный день и сын ушел от меня, потому что я им не занимался.
Он уселся за
– Твое бюро как раз напротив!
Антуан растолкал Маккензи и открыл дверцу:
– А вы-то что здесь делаете? Я думал, у вас тьма работы!
Из своего магазинчика Софи наблюдала за разыгравшейся сценой. Покачав головой, она вернулась в подсобку.
IV
Матиаса очень порадовали посетители, побывавшие в этот день в магазине. Хотя поначалу, едва зайдя, каждый клиент удивлялся отсутствию мистера Гловера, все они тепло приняли Матиаса. А число продаж за день его просто удивило. Ужиная пораньше у стойки Ивонны, Матиас размышлял о своем будущем, сулившем, как ему виделось, возможность возглавить небольшой, но приятный бизнес, который, в свою очередь, позволит ему в один прекрасный день отправить дочь учиться в Оксфорд, о чем он давно мечтал. Домой он вернулся пешком на склоне дня. Фредерик Делахью отдал ему ключи, и грузовик исчез за углом.
Он сдержал слово. Грузчики поставили диван и низенький столик на первом этаже, кровати и ночные тумбочки в двух крошечных комнатах наверху. Платяные шкафы тоже были расставлены, посуда нашла свое место в кухоньке, устроенной под лестницей. Для этого потребовался настоящий талант, помещение и впрямь было слишком маленьким, не больше пятидесяти квадратных метров, и каждый его квадратный сантиметр был теперь заполнен.
Прежде чем рухнуть на кровать, Матиас привел в порядок комнату дочери, почти совсем такую же, как та, где она проводила свои каникулы в Париже.
По другую сторону стены Антуан прикрыл за собой дверь комнаты Луи. История, которую он рассказывал сегодня вечером, взяла-таки верх над тысячью вопросов, которыми малыш непременно засыпал его, прежде чем отправиться в постель. И если отец радовался, что его мальчик заснул, то рассказчик, на цыпочках спускаясь по лестнице, мучился вопросом, на каком же месте сын перестал слушать, потому что именно с этого места потом предстояло начать повествование. Усевшись за обеденный стол, Антуан развернул чертеж бывшего каретного сарая и изменил несколько линий. Поздно ночью, прибрав на кухне, он отправил сообщение для Маккензи, назначив ему встречу завтра утром в десять часов.
Инженер прибыл вовремя. Антуан показал ему новый чертеж.
– Забудем на две секунды про ваши проблемы с поставщиками, скажите мне честно, что вы об этом думаете, – попросил Антуан.
Его сотрудник немедленно вынес свой вердикт. Если превратить помещение в одно большое пространство, то работы задержатся на три месяца. Потребуется заново получать все разрешения, пересмотреть сметы, а арендная плата, окупающая работы на
– Что вы называете чудовищно высокой? – спросил Антуан.
Маккензи назвал цифру, которая заставила его подскочить.
Антуан сорвал кальку, на которой набросал возможные изменения первоначального проекта, и выбросил в контейнер со строительным мусором.
– Отвезти вас в бюро? – предложил он инженеру.
– Мне и здесь надо кое-чем заняться, я подъеду в бюро к обеду. Итак, две или четыре квартиры?
– Четыре! – решил Антуан, покидая стройку. «Остин» выехал из тупичка. День был ясный, и Антуан решил проехать через Гайд-парк. На выезде из парка он в третий раз позволил светофору переключиться на красный, не пытаясь проскочить. Вереница машин за ним делалась все длиннее. Конный полицейский шагом двигался по аллее, которая шла вдоль дороги. Он остановился у кабриолета и оглядел Антуана, погруженного в свои мысли.
– Хороший денек, верно? – заметил полицейский.
– Великолепный! – откликнулся Антуан, бросив ззгляд на небо.
Полицейский ткнул пальцем в светофор, загоревшийся оранжевым светом, и поинтересовался у Антуана: «Эти цвета вам по чистой случайности ничего не напоминают?» Антуан глянул в зеркальце заднего вида и ужаснулся пробке, которую сам же создал. Он извинился, переключил скорость и рванул с места иод насмешливым взором всадника, которому пришлось спешиться, чтобы взяться за регулировку потока машин.
– И зачем только я уговорил его перебраться сюда? – ворчал Антуан, поднимаясь по Куинз-Гейт.
Он припарковался у магазинчика Софи. Молодая цветочница в своем белом халате походила на биолога. Она воспользовалась хорошей погодой, чтобы привести в порядок витрину. Огромные букеты лилий, пионов, белых и алых роз, расставленные в ведрах вдоль тротуара, состязались в красоте.
– Ты чем-то огорчен? – спросила она, едва его завидев.
– У тебя много народа сегодня утром?
– Я первая задала тебе вопрос!
– Нет, я абсолютно ничем не огорчен, – брюзгливо ответил Антуан.
Софи повернулась к нему спиной и зашла в магазин; Антуан последовал за ней.
– Знаешь, Антуан, – проговорила она, заходя за прилавок, – если тебе надоело писать эти письма, я придумаю что-нибудь еще.
– Да нет, это здесь ни при чем. Меня беспокоит Матиас, он устал жить один.
– Но он не будет больше один, ведь с ним будет Эмили.
– Он хочет, чтобы мы жили вместе.
– Ты шутишь?
– Он говорит, что это будет здорово для детей. Софи отвернулась, чтобы Антуан не видел ее лица, и скрылась в задней комнате. У нее был самый замечательный смех в мире и самый заразительный.
– Ну конечно, что может быть нормальней для ваших детей, чем иметь двух пап, – заметила она, утирая слезы.
– Тебе ли это говорить, ведь всего месяца три назад ты говорила мне, что готова родить от первого встречного.
У Софи в долю секунды переменилось лицо.
– Спасибо, что напомнил, как меня одолело одиночество.
Антуан подошел к ней и взял за руку:
– Чтобы в городе, где семь с половиной миллионов жителей, такие люди, как ты и Матиас, оставались холостыми или незамужними, – вот это действительно ненормально.