Каждый хочет любить…
Шрифт:
– Нет, совсем не в порядке, – отозвалась Ивонна. – Ты же видел эту кучу народа на террасе, а через полчаса яблоку некуда будет упасть. Я сегодня встала в шесть утра, чтобы пойти за свежим лососем – хотела сделать его дежурным блюдом, но до сих пор не могу ничего приготовить, потому что плита сломалась.
– А посудомоечная машина работает? – спросил Антуан.
Ивонна уставилась на него со странным выражением.
– Поверь мне, – продолжил Антуан, – через десять минут ты сможешь подать свое дежурное блюдо.
Когда он
Антуан подошел к детям, которые ждали его у стойки, и склонился к ним посоветоваться; Эмили согласилась тотчас же, Луи потребовал компенсации в виде карманных денег. Антуан довел до его сведения, что тот еще слишком молод, чтобы заниматься шантажом; сын возразил, что речь идет о коммерции. Обещание хорошей трепки помогло прийти к соглашению. Дети устроились за столиком в зале, Антуан отправился на кухню, надел передник и тут же вышел обратно с блокнотом в руке, чтобы принять заказы на террасе. Когда Ивонна поинтересовалась, чем именно он занят, он посоветовал ее непререкаемым тоном отправиться на кухню и не терять времени, пока он сделает все остальное, и добавил, что свою порцию коммерческих переговоров он на сегодня исчерпал. Лосось будет готов через десять минут.
Он поставил цифровой фотоаппарат на стол и нажал на кнопку таймера затвора. Потом попросил Одри склониться к нему, чтобы они оба попали в кадр. Посмеявшись над их акробатическим этюдом, официант сказал, что может сам их сфотографировать. Матиас охотно согласился.
– Мы с тобой действительно похожи на двух туристов, – заметила Одри, поблагодарив гарсона.
– А разве мы не осматриваем город?
– Что ж, можно и так сказать, – согласилась она, наливая себе еще вина.
Матиас отнял у нее бутылку и сам налил ей.
– Галантный мужчина – это такая редкость. Ты еще ничего не рассказывал мне о своей дочери, – сказала Одри.
– И правда, не рассказывал, – признал Матиас, понижая голос.
Одри заметила, что у него изменилось лицо.
– Опеку поручили тебе?
– Она живет со мной.
– Эмили – очень красивое имя. А где она сейчас?
– С Антуаном, моим лучшим другом, вы с ним столкнулись в книжном магазине, но ты, наверно, его не запомнила. Это отчасти благодаря ему мы с тобой встретились в школьном дворе.
Официант принес десерт, который заказала Одри, и «просто чашечку кофе» для Матиаса. Она намазала на вафли каштановый крем.
– Ты еще одной вещи не знаешь, – продолжил Матиас, – но вначале я подумал, что ты – классная руководительница Луи.
– Что-что?
– Учительница сына Антуана!
– Что за странная мысль, с чего ты взял?
– Это довольно сложно объяснить, – ответил Матиас, запуская свой палец в ее крем.
– А его учительница красивее меня? – поддразнила его Одри.
– Вот уж
– Твоя дочь и Луи хорошо ладят?
– Как брат и сестра.
– Когда ты должен с ней увидеться? – спросила Одри.
– Сегодня вечером.
– Все удачно складывается, – подвела итог Одри, роясь в сумочке в поисках сигарет, – этим вечером я хотела навести хоть видимость порядка в своих вещах.
– Ты это так сказала, будто собираешься завтра утром броситься под поезд.
– Броситься не собираюсь, а вот сесть в него – да. Она отвернулась, чтобы заказать официанту еще один кофе.
– Ты уезжаешь? – спросил Матиас голосом, из которого вмиг исчезла всякая уверенность.
– Не уезжаю, а возвращаюсь, хотя это, наверное, одно и то же.
– И когда ты собиралась мне об этом сказать?
– Сейчас.
Она механически крутила ложечку в чашке, Матиас остановил ее руку.
– Ты не положила сахар, – сказал он, вынимая ложечку из ее пальцев.
– До Парижа всего два часа сорок минут пути. И ты ведь тоже можешь ко мне приезжать, разве нет? Ну, то есть если захочешь.
– Конечно, захочу. А еще больше хочу, чтобы ты не уезжала и мы могли видеться на неделе. Я бы не стал предлагать тебе пообедать вместе в понедельник, это слишком скоро, не хотел бы испугать тебя или показаться навязчивым, я пригласил бы тебя на вторник; а ты бы сказала, что в этот вторник ты, к сожалению, занята; тогда мы сговорились бы на среду. Среда прекрасно подошла бы нам обоим. Разумеется, первая половина недели показалась бы нам нескончаемой; вторая половина прошла бы легче, потому что мы бы знали, что встретимся в выходные. Кстати, в следующее воскресенье мы бы обедали здесь, за этим столиком, который стал бы нашим. Одри прикоснулась губами к губам Матиаса.
– А знаешь, что мы должны были бы сделать прямо сейчас? – прошептала она. – Воспользоваться этим воскресеньем, раз уж мы сидим за нашим столиком, и у нас еще вся вторая половина дня, и никто нам не помешает.
Но Матиас был решительно неспособен услышать, что именно предлагает Одри. Он уже знал, что остаток дня пройдет для него под знаком печали. Хоть Одри и сидела рядом, после того, как он узнал о ее отъезде, ему уже не хватало ее. Он сделал вид, что его рассмешила походка какого-то прохожего, затем глянул на тучи над их головой, проговорив:
– Думаешь, будет дождь?
– Не знаю, – ответила Одри.
Матиас повернулся и сделал знак официанту.
– Вы просили счет? – спросил Антуан.
– Сюда, – замахал рукой клиент с другого края террасы.
Антуан балансировал тремя тарелками, которые уместились на сгибе локтя; он собрал разбросанные приборы и протер стол губкой с удивительной сноровкой. Позади него стояла Софи в ожидании, когда кто-нибудь из клиентов освободит место.
– Кажется, вам нравится ваша работа, – заметила она, усаживаясь.