Каждый любит как умеет
Шрифт:
– Куст может погибнуть.
– Копайте! – Она сняла очки. Глаза у нее были синие – такие яркие, что она неожиданно показалась моложе.
Он продолжал углублять яму. «Если ей наплевать на малину, так мне вообще на все наплевать, – думал Андрей. – Что она тут зарыла? И вообще, чей это участок?» Наконец яма углубилась настолько, что ему пришлось в нее спрыгнуть. Едва он вонзил в землю лезвие лопаты, как раздался голос Надежды Владимировны:
– Хватит. Вылезайте.
Он послушно выбрался наружу. Надежда Владимировна заглянула в яму, поколебалась, надела очки
– Наверное, надо копать в другом месте. Сейчас я подумаю.
Она думала, а он ждал. К этому моменту он окончательно убедился – клиентка хочет что-то найти. Та вела себя очень целенаправленно. Походила вдоль забора, пригнувшись к земле, разглядывая траву. Потом остановилась у кучки хвороста и прошлогодних листьев. Пошевелила хворост носком туфли и приказала:
– Ройте здесь.
– Яма должна быть той же глубины? – спросил Андрей. Он и сам увлекся – ему было интересно, что хочет отрыть его клиентка.
– Копайте! – в ее голосе звучало раздражение. – Я же вам плачу за это!
И он снова приступил к работе. Небольшой перерыв ему разрешили сделать только через час. Вечерело, с ближней речки налетели тучи комаров. Андрей не мог отгонять их – руки были заняты. Солнце напекло голову и шею. А клиентку он называл про себя не иначе как «дура». Были выкопаны еще две ямы – с тем же результатом.
– Ладно, – устало сказала она, когда последняя яма была закончена. – Я что-то все время ошибаюсь. Посидите, отдохните. Я подумаю еще.
Андрей отошел от забора и уселся на плоский камень, лежащий среди запущенной грядки. Камень был ровный и теплый от солнца. Он курил и жалел, что не захватил с собой хотя бы бутерброда. Зверски хотелось есть. А женщина бродила по участку, то и дело наклоняясь, будто что-то вынюхивая.
Неподалеку от камня виднелось свежее кострище. Андрей взял обугленную палку и разворошил ею мелкие угольки. Оттуда выкатилась черная картофелина. Давно он так не радовался – в этот миг картошка была ему милее бифштекса. Он очистил клубень от золы, содрал шкурку и принялся есть. Картошка не имела никакого вкуса и была слишком маленькой, чтобы заглушить голод. И все же это было лучше, чем ничего.
– Надежда Владимировна! – крикнул он.
В кустах показался белый пиджак. Женщина разогнулась и посмотрела на него.
– Мы меня извините, но на голодный желудок я много не накопаю, – признался Андрей. – У вас ничего нет?
– Так вы, кажется, что-то едите? – презрительно ответила она.
Андрей чуть не покраснел. «Видела, как я тут жевал… – понял он. – Ну, и черт с ней!» Надежда Владимировна выбралась из кустов и подошла к нему.
– У вас губы черные, – сказала она. – Где это вы испачкались?
– Я тут картошку нашел, – Андрей показал на кострище.
– Картошку? – Женщина изумленно взглянула на угли. – Постойте… Тут никогда не жгли костер…
Она повернулась и быстро пошла в глубь участка. Через секунду из-за деревьев раздался ее голос:
– Костер всегда жгли здесь!
Андрей неохотно встал и пошел посмотреть. Действительно, на участке был еще один след от костра. Он был
– Это старый след, – авторитетно сказал Андрей. – А там – новый. Картошка была вполне съедобная.
– Пойдемте! – Женщина потянула его на прежнее место. Вручила ему лопату и показала на свежее кострище:
– Попробуйте раскопать здесь!
– А что мы ищем? – Андрей поворошил лопатой угли. – Мне все-таки хотелось бы знать.
– Мне бы тоже хотелось, – резко ответила она. – Пожалуйста, не рассуждайте. Мне и без того тошно. Копайте яму, потом поговорим. Надо торопиться – скоро стемнеет.
Он посмотрел на нее, как на полоумную. Стоял июнь, и темнело около одиннадцати часов вечера. Но возражать не имело смысла. Андрей снова принялся копать. Земля под углями неожиданно оказалась мягкой, рыхлой. Андрей удивился этому – ведь к грядке явно давно не прикасались. Ладони у него горели, и работал он не слишком быстро. Ему давно не приходилось держать в руках лопату. Надежда Владимировна топталась рядом и только мешала. Она неожиданно сделалась очень разговорчивой – вероятно, от волнения.
– Этот участок давно одичал! – говорила она, то и дело щелкая замком сумки. – Где у меня от сердца? А, вот…
Она сунула под язык таблетку и искаженным голосом продолжала:
– Тут только пикники устраивают. Знаете, раньше тут было неплохо. А теперь и домик загадили, и на землю жалко смотреть. Только и приезжаю сюда пустые бутылки убрать.
– Это ваш участок? – Андрей с усилием распрямил спину и попросил разрешения сделать перекур. Женщина разрешила. Она перестала его подгонять. И он вдруг подумал, что ей почему-то страшно. Иначе зачем ей таблетка от сердца, эти темные очки? Зачем ей Андрей? Могла бы и сама выкопать парочку ямок. «Хотя, если сердце пошаливает…» – подумал он. Бросил недокуренную сигарету и взялся за лопату.
– Это участок моей родственницы, – объяснила она. – Его получила от предприятия моя тетка. Когда-то копалась тут сама, на пару с мужем. Муж умер, а она… Совсем плоха. И конечно, не может ничего контролировать. А ее сын постоянно приезжает сюда с девицами. Она его поздно родила и жутко избаловала. Что они тут устраивают – передать не могу.
В это время лопата задела какие-то лохмотья. Андрей остановился, и женщина сразу замолчала. Она придвинулась ближе, и он почувствовал, что у нее изо рта пахнет камфарой. Знакомый запах – его мать тоже принимала сердечные лекарства, особенно в последние месяцы жизни.
– Какие-то тряпки, – тихо сказал Андрей.
– Копайте осторожно, – она дышала прямо ему в затылок.
Андрей попросил ее отодвинуться и с помощью лопаты очистил тряпье от земли. Копнул несколько раз и почувствовал, что лопата вонзилась во что-то, мягче земли.
– Может быть, попробуете сами? – спросил он, поворачиваясь к женщине. И увидел ее побелевшее лицо. Она отступила назад, покачнулась на каблуках и едва не упала.
– Что с вами? – Андрей бросил лопату. – Что вы там зарыли? Копайте сами!