Каждый любит как умеет
Шрифт:
Она будет молчать, придурок! – Ключи звякнули о столешницу. У Тани дрожали руки, и глаза все еще были черными от ярости – такими черными, что зрачки стали неразличимы. Он больше всего боялся, когда у нее становились такие глаза. – Она будет молчать, потому что все себе уяснила! Если она вякнет про Олега – на нее тут же его повесят! С нее хватит и мужа. Фу, черт…
Девушка закрыла лицо руками и покачнулась. С минуту она молчала, потом отошла к окну, рванула створку и высунули голову наружу. Когда Таня обернулась, лицо у нее было спокойное,
– Какая жара, – вздохнула девушка. – Можно с ума сойти. Не обращай на меня внимания, Гриш. У меня что-то нервы разболтались.
– Оно и видно, – парень встал. – Ты ничего пока не придумала?
– Надо закончить с нашим милым директором, а там видно будет, – Таня даже заулыбалась. Гриша так редко видел ее улыбку, что насторожился. – Сейчас главное – убедить его снять квартиру для встреч. Знаешь, Гриш, о чем я мечтаю?
Он фыркнул:
– О деньгах, о чем еще?
– Конечно, да… – она подошла ближе и запустила руки ему под куртку. Забавно поморщилась: – Прими как-нибудь душ, ладно? Но вообще, я хочу завязать с нашим делом. Жить спокойно. Никого не подманивать, ничего не выведывать, спать только с тем, с кем сама захочу. Но для этого, правда, нужны деньги… Много денег.
– Мечтать не вредно, – заметил Гриша, отдирая от себя ее цепкие пальцы. – Отстань, и так жарко.
– Ну, так что ты не снимешь эту вонючую кожанку? – поинтересовалась она.
Он задрал куртку и красноречиво повернулся к Тане спиной. Она увидела пистолет, картинно заткнутый за пояс джинсов.
– Ковбой вонючий, – процедила девушка, разом утратив мечтательность. – У тебя же уголовщина на морде написана! Тебя же первый мент остановит! Зачем таскаешь пушку, когда не работаешь?
– Да пошла ты! Мне так спокойней! – Он сходил в коридор и принес объемистый черный пакет: – Вот твой архив. Я вчера смотрел это барахло, но ни черта не понял. Если ты сможешь сделать из этого деньги – твоя взяла. Хотя бы сыщика не зря убирали. Уж за него-то нам никто не заплатил.
На прощание девушка снова напомнила ему о душе – парень стоял слишком близко от нее в тесной прихожей. Он ушел, раздосадованный, злой, как черт. Таня проводила его взглядом и, взглянув на часы, принялась готовиться к выходу в город. У нее было несколько дел – более или менее срочных. Она наложила макияж, втиснулась в белый, плотно облегающий брючный костюмчик, начистила туфли. Напоследок она примерила парик – пепельно-русый, с длинной гладкой челкой. Челку пришлось немного подстричь, чтобы она не налезала на глаза.
– Ну что ж, – она оглядела себя в зеркале и улыбнулась. – Совсем неплохо. Для начала, конечно.
И, сорвав парик, запихала его в сумку вместе с темными очками, зеркальцем и пейджером.
Машину она поставила на большой платной стоянке, рядом с Казанским вокзалом. Прежде чем выйти из салона, девушка надела парик и большие темные очки. Из-за парика сразу стало жарче, но она была готова терпеть и худшую муку. Терпение – вот
– Противно, противно, – прошептала она, глядя на себя в зеркальце. – Ну и что, что противно? Может быть, в последний раз…
Она вышла из машины, перебежала дорогу и свернула в первый же переулок. Дышалось здесь тяжело – воздух был перенасыщен выхлопными газами. Ее белый костюмчик выглядел излишне чистым на фоне приземистых фабричных строений, бетонных заборов, автомастерских… Лицо покрылось испариной, и она остановилась, чтобы напудриться. До цели оставалось совсем немного – вот он, тот розовый дом, вот охрана у входа.
Она с независимым видом миновала охранников и набрала код на электронном замке. Ее никто не остановил – ей и раньше случалось тут появляться. Таня поднялась на второй этаж, и распахнула дверь знакомого кабинета.
– Привет, – она засмеялась, увидев его удивление. – Наверное, не ожидал?
Мужчина медленно выбрался из вертящегося кресла. Он и в самом деле был удивлен. Его полное, холеное лицо приобрело желтоватый оттенок:
– Мы вроде не назначали… Да садись, я сейчас не занят!
Таня уселась на пухлый кожаный диван и блаженно вздохнула:
– Ох, как хорошо… У вас ведь конец рабочего дня, я угадала? Я специально пришла без приглашения… – Она подняла палец и рассмеялась. – А вдруг у тебя шашни с секретаршей? Вот бы я вас застукала на этом диване!
– Моя секретарша – это рабочая сила, – он поколебался, взглянул на дверь и в конце концов запер ее изнутри. – И ей сорок два года. Не прикидывайся, что ревнуешь.
Она картинно протянула к нему руки. Он еще раз оглянулся на дверь и в конце концов уселся на диван. Девушка качнулась ему навстречу и обняла его:
– Почему ты всего боишься? Я вот ничего не боюсь. Постой…
Она стерла с губ помаду одним быстрым движением профессионалки. Носовой платок появился в ее руках и тут же исчез. А в следующий момент они уже целовались. Мужчина мял ее хрупкую, узенькую спину и молча заваливал девушку на диван. Таня не отбивалась, но все время уворачивалась, смеясь и шепча:
– Какой ты смелый, будто выпил… Постой, я тебе что-то скажу… Да погоди!
Она схватила его руку, которая пыталась оборвать пуговицы на ее белом пиджаке:
– Витя!
Он остановился. Глаза у него были мутные и бессмысленные. На него подействовало только то, что Таня повысила голос. Девушка мягко убрала его руку и заговорила – быстро-быстро, подобравшись к его уху. Он слушал – сперва невнимательно, считая, что девушка заговаривает ему зубы. Но потом заинтересовался. Наконец Таня шепнула:
– Ты согласен? Да?
– А я думал, что ты меня пошлешь, если я такое предложу, – грубовато ответил он. От возбуждения на его лице проступили розовые пятна. – Почему ты вчера не разрешила себя проводить? Я, между прочим, все понял.