Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец
Шрифт:
– Какое красивое место! Как хорошо, что ты вернулась в Бассано и вытащила меня на этот ужин!
Диана с улыбкой кивает.
– Конечно, если мы будем ждать этого бесчувственного Себу… Здесь так чистенько, правда? Интерьером занималась одна из крупнейших миланских дизайн-студий.
– Ну, это видно по результату! – Бьянка с интересом изучает инсталляцию из бамбуковых стеблей, которые, словно лучи, спускаются с потолка.
Стены вестибюля отделаны облицовочным кирпичом, в двух дзен-фонтанчиках журчит на круглых камнях вода; стены, обшитые панелями светлого дерева, расписаны хайку
Спустя несколько мгновений девушка в кимоно возвращается.
– В данный момент все столики заняты, но один скоро освободится. Не желаете ли пока подождать за стойкой…
– А долго ждать? – спрашивает Бьянка, слегка покачиваясь на каблуках.
– Думаю, минут десять, максимум – четверть часа, – отвечает японка, как бы желая их подбодрить.
Подруги переглядываются и кивают друг другу.
– Хорошо, мы подождем, – отвечают они хором.
Они оставляют официантку и подходят к стойке из черного глянцевого мрамора, украшенной маленькими белыми свечками в виде цветка лотоса. За стойкой молодой шеф в форме дымчато-серого цвета и черной бандане на голове направляет что-то вроде газовой зажигалки на нарезанные ломтики тунца, затем смазывает их масляной смесью и посыпает семенами мака. Каждый жест наполнен сосредоточенным вниманием – наблюдать за ним одно удовольствие, к тому же это хорошо расслабляет. Да и парень он симпатичный, думает Бьянка: ей нравятся парни с восточной внешностью, а этот еще и довольно молод, но при этом мастерски делает свою работу.
Словно заметив, что за ним наблюдают, шеф приветственно машет Бьянке и Диане, которые присели на высокие стулья у стойки, и ставит перед ними маленькое блюдце с урамаки из риса, лосося и авокадо.
– Пока вы ждете… угощение за счет заведения, – произносит он вкрадчивым голосом, подмигивая обеим.
– Спасибо, – отвечает Бьянка с воодушевленной улыбкой. Неужто он к ним клеится? – думает она, внезапно понимая, что он годится ей в сыновья.
Диана пробует первой, уплетая урамаки в один заход.
– Вкуснотища! – восклицает она, облизывая губы, а молодой шеф весело за ней наблюдает. Она не из тех, кто привык сдерживаться – ни с едой (ей повезло: пищеварение у нее даже после тридцати работает, как атомная станция), ни с мужчинами.
Бьянка же пробует медленно, чтобы прочувствовать все оттенки вкуса, и только потом глотает.
Некоторое время она сидит, уставившись в одну точку и подбирая слово:
– Нежно, – произносит она наконец, глядя и на шефа, и на подругу, – очень вкусно! Как давно я не ела японскую еду…
Она вытирает рот бумажной салфеткой, хотя вытирать нечего, и поворачивается к Диане:
– Ну давай, расскажи про этого типа… На чем мы остановились?
– Забудем об этом, дорогая, – отвечает Диана с таким видом, будто ей влепили пощечину.
– Значит,
– Это не я не хочу его видеть. Это он исчез, растворился. Гробовая тишина. И уж точно не собираюсь первой ему писать. И вообще стерла его номер.
– Да ну, будто это что-то значит… – саркастически ухмыляется Бьянка. – Потом ты восстановишь его из памяти другого телефона или из какого-нибудь блокнотика. Слушай, рыжая, я тебя тридцать лет знаю!
– За кого ты меня принимаешь? Я правда удалила его отовсюду! Решила, что от говнюков надо защищаться. Любой ценой.
– Это да, но есть все равно куча способов продолжать общаться. Ты удалишь номер, а потом начнешь преследовать его в Твиттере. Там-то ты еще на него подписана, угадала? – Бьянка говорит наобум – на самом деле она совсем не пользуется соцсетями, даже в Фейсбуке не зарегистрирована.
– Да, признаю. Это теперь единственный возможный канал связи. Но не стану им пользоваться, даю слово!
– Точно? Я тебе не доверяю, ты слишком склонна к самоуничтожению. Как с тем диджеем, из-за которого ты упала с седьмого неба прямо в пропасть депрессии, – сколько ты за ним бегала?
– Энди стоил этой беготни, – Диана вгрызается в еще один урамаки и с жадностью поглощает его.
– А мне кажется, что он вытер об тебя ноги.
Диана пожимает плечами, как бы говоря: «Что было, то было, бессмысленно вспоминать».
– Теперь он с какой-то миланской моделью, на шестнадцать лет младше его. Целочка. И как это я думала его заинтересовать?
– А я не понимаю, как ты могла потратить столько энергии на этого клоуна.
– Ну, ты говоришь как взрослая, умудренная опытом женщина, хранительница очага… А для меня любой опыт хорош. И вот что я поняла: теперь не приму крошек и объедков: мне нужен мужчина, который всегда рядом, чье присутствие я постоянно чувствую.
Похоже, она уверена в том, что говорит, и в то же время что-то ее отвлекает.
– Но клянусь, теперь мне нужно с головой уйти в работу, я сейчас занимаюсь художественно-документальным фильмом для «Скай», – объясняет она и пристально смотрит в одну точку.
– Кто это? – заметив, спрашивает Бьянка. – Куда это ты смотришь?
– Так, ничего… Мне показалось, что я увидела Себастьяно.
– Ну уж нет – он и японский ресторан? Никогда! – Бьянка едва не смеется от абсурдности такого сравнения.
И все же Диана уверена, что это он. И это в самом деле он. Теперь, приглядевшись, она в этом убеждена. Она берет с блюдечка последний урамаки.
– Да прекрати ты смотреть в пустоту! – не выдерживает она и аккуратно кусает рулетик из риса, снова забыв о палочках.
Диана дергает ее за руку и кивает в сторону точки, в дальнем конце зала.
– Посмотри сама – он это или не он?
Бьянка слегка наклоняется над стойкой, приглядывается. И хотя она видит его только в профиль, сомнений нет: коротко стриженные темные волосы, чуть реже на висках, щетина, не бритая несколько дней; могучие плечи, крепкие руки, мускулы, выпирающие из-под синей рубашки-поло. Черт, это он! Урамаки застревает у нее в горле, когда она понимает, что он за столиком не один.
– А это еще кто? – начинает закипать Диана.