Каждый за себя
Шрифт:
Су Мин шагала сквозь темноту и чувствовала себя почти счастливой: лучшая удача женщины – от сильного мужчины. Вот захлопывается ловушка, так долго и тщательно планируемая, а давно лелеемые планы, которыми она никогда ни с кем не делились, скоро станут ещё чуть реальнее. Так или иначе. С помощью Винсента или с помощью того, кто придёт вместо него. С Винсентом, конечно, будет проще и намного приятней. Ну а пока… пока надо вернуть старый должок, чтобы в новой жизни, которая, наконец-то, забрезжила впереди, не возникли внезапно призраки прошлого.
Винса, в отличие от спокойных корейцев и полной предвкушения Су Мин, глодало смутное
Рекс шёл позади всей группы, приотстав на несколько шагов, и в голове у него царил полнейший хаос. Слишком многое за последние несколько дней произошло в его жизни впервые. Первый выход за периметр, старший группы, в котором он с удивлением узнал Винсента Хейли – личность весьма известную и более чем неоднозначную, штурм здания, грохот пулемета, разрывы гранат, а потом узкий нож в руке и беспомощный человек на коленях... Первое в жизни сомнение. Первое убийство. Первый загул. И первая женщина. Не в том смысле, что вообще первая-первая, а… первая настоящая.
И потом вдруг подгулявшая Кара, отчитывающаяся о чем-то Винсу, внезапные угрозы недавних товарищей, разговор с Мэрилин, убитые граффитчики, косяк перед Су Мин, когда, оказывается, можно было умереть за несколько неловко сказанных слов, да так и не успеть этого понять, снова разговор с Винсом, а потом опять с Мэрилин… И, наконец, шаг за порог из света во тьму – вслед за людьми, которым нельзя верить, но за которыми нельзя не пойти.
Впервые, наверное, он по-настоящему пожалел об уходе из ГБР. Там всё было проще: понятнее и мир, и жизнь, и свое место в ней. А теперь… теперь нет старшего, который скажет, что делать и как действовать, нет товарищей, которые прикроют. Теперь он вдруг один перед целым миром – уязвимый, неопытный и отчаянно желающий этот мир понять, удержаться в нём, даже если земля под ногами дрожит, а всё вокруг рушится. И он должен устоять, не упасть, не сделать глупость, потому как мир, внезапно оказавшийся сложнее, паскуднее и грязнее, одновременно с этим оказался притягательнее и интереснее, чем прежде. В нём вдруг развернулось так много дорог, так много смыслов и так много вероятностей, что Рексу стало невыносимо обидно сойти с дистанции до срока.
А они всё шли и шли вперёд по пустым разрушенным улицам…
Спустя пару кварталов добрались, наконец, до замаскированного квадра. Бойцы Су Мин уже сбросили с него и свернули масксеть.
– Увидишь Бивня, передавай привет, – Винс поцеловал кореянку в лоб.
– И ты туда же, – упрекнула она. – Передам, – девушка легонько коснулась запястья рейдера и улыбнулась: – А ты возвращайся. Я буду рада.
...Винсент
Несколько минут – и лишь быстро остывающий тепловой след показывал, что на этом пятачке недавно расстались люди.
* * *
Ночь тянулась бесконечная и сумбурная. Айе очень хотелось спать, но она боялась, что отрубится и не услышит, если Керро понадобится помощь. В дурной полудреме ей снился какой-то бред. Девушка то и дело вскидывалась, прислушивалась к дыханию лежащего рядом мужчины – дышит? Дышит. Кто же мог подумать, что так страшно быть рядом с беспомощным человеком, зная, что ему плохо, а ты ничем – вообще ничем! – не можешь помочь.
Однако тишина, темнота и ровное дыхание Керро раз за разом делали свое дело: Айя засыпала, чтобы через какое-то время опять вынырнуть из полузабытья. В итоге ближе к утру она совсем извелась, уморилась и свалилась в чёрную бездну, из которой вырвалась, когда человек, лежавший рядом, зашевелился и приподнялся на локте.
– Ты чего? – мгновенно села Айка. – Плохо? Воды?
В темноте было слышно, что он усмехнулся, но беззлобно, без ехидства:
– Пора вставать.
– Ага.
Она прошлёпала к выключателю и, едва зажегся свет, устремила на Керро обеспокоенный взгляд. В слабом сиянии флуоресцентных ламп рейдер казался землисто-серым, чуть ли не обескровленным. А судя по тому, как подогнулась рука, которой он опирался об пол – неспособным не то что идти, но даже и просто встать.
Впрочем, всё это Айя решила держать при себе. Она быстро приготовила завтрак: Керро – бульон, себе – банку консервов. Вопросов никаких задавать не стала, давая мужчине собраться с силами. Он молча пил сублимат и, похоже, думал о том же, о чём спутница: как-то надо идти.
«Чёрт, – нервничала про себя девушка, – если на него надеть броник и оружие, он ведь под их весом упадет. Чёрт!!!»
Наивные надежды на то, что утром Керро станет значительно лучше, не оправдались. Лучше-то ему, конечно, стало. Но не особо…
– Тащи… всё… – кивнул рейдер в сторону кладовки.
Айка ушла, а когда вернулась обратно, он сидел на спальнике. Самостоятельно сидел! И шнуровал ботинки.
– Давай я…
– Ага… щас… – усмехнулся Керро, упрямо продолжая своё занятие. – Ты мне… встать поможешь… а потом… решим…
Она видела, что ему плохо. Больно. Видела, как его ломает и гнёт от слабости. Это было заметно по общей смазанности движений, по нарушенной координации, по чуть дрожащим пальцам. Айя не очень хорошо представляла, что он чувствует, поскольку никогда не болела сама. Однако она знала, что такое боль. Очень хорошо знала.
Девушка присела на корточки рядом со спутником и мягко отвела его руки в стороны.
– Давай я. Так будет быстрее.
Она оказалась права, вышло и правда быстрее, а Керро, пока она боролась с его шнурками, лёг обратно на спальник.
– Слушай, – негромко сказала девушка, затягивая последний узел, – там же наверх лезть. Ты точно сможешь?
– Не, – вяло мотнул головой собеседник, – есть другой путь… Через подвал… а потом по лестнице…
– Давай руку, – Айя закончила с его обувью. – Попробую поставить на ноги.