Каждый за себя

Харитонова Алена

– Ты, - рейдер кивнул ближайшему, - проводи к старшему. Он меня вроде видеть хотел.

– А ты кто...
– сперва парень было не сообразил, но, вглядевшись, осекся и исправился: - Да, конечно, только...

– Только что?
– Керро в душе вздохнул - задолбали, гребаные ангелы. Или демоны. Или хрен поймешь кто.

– Оружие оставь.

– Твое - себе?

И он, не таясь, осклабился. Собеседник вроде как начал понимать, что над ним издеваются, встрепенулся, вскочил, но Керро будто того и ждал. Подшаг, уход вниз, удар кулаком по яйцам.

Затем рейдер спокойно выпрямился, добавил скрутившемуся в узел "охраннику"

локтем по позвоночнику, после чего вытащил из-за пояса парня пистолет и, брезгливо осмотрев, швырнул в лужу.

– Не. Не оставлю. Барахло. Давай тогда ты веди, - кивнул он второму из охранников.

Тот оторопело сморгнул и кивнул.

Ну, хоть один с мозгами.

* * *

Когда Керро вышел из подъезда, на улице его уже ждал невысокий печальный мужчина, похожий на школьного учителя из старого кино: с гладким лоснящимся лицом, в полупальто прямого кроя, сером костюме и шляпе на гладкой, будто шар для боулинга, голове. Не маячь за его спиной два амбала с бандитскими рожами - в жизни не поймёшь, как такое чудо здесь бродит живое и до сих пор в шляпе.

– И еще раз здравствуй, - протянул руку "учитель".
– Живы?
– он кивнул в сторону двери.

– И даже почти все здоровы, - ответил Керро, пожимая протянутую ладонь.

– Снова мне жизнь облегчаешь... деньгами, как обычно, не возьмешь?
– Ушлый грустно поглядел на небо.

– Было б за что. Знаешь, почему они ко мне полезли в "Девяти жизнях"?

– Ладно, отдарюсь как обычно, - мужчина вздохнул: - "Почему" - вопрос, я так понимаю, риторический?

– Ага. Кому-то понадобился тот донор, которого не успел разделать Док. И этот кто-то нанял этих вот недоумков, - рейдер кивнул на подъезд, из которого только что вышел.
– Ты их как - на постоянку собрался подписывать или разово?
– ему и впрямь было интересно.

– Сперва разово, а там как себя покажут, - задумчиво ответил собеседник.

– Есть у них такой... тощий и на левом виске маленький шрам. К нему присмотрись. Единственный, кто был готов всерьез драться. В спину мне целился, - тут Керро коснулся дужки темных очков.
– И догадливый таки. Не рискнул. Остальные - хлам. На разовую можно и взять. С оплатой по итогам. Сдохнут - бабло сбережешь. Цифирь не знаешь как сейчас? Очки донастроить надо.

– Присмотрюсь к тощему. Спасибо. Цифирь вчера свою рабочую дурь брал, так что в самой форме.

– Ну, бывай тогда. Успешных переговоров.

– И тебе удачи, - сказал Ушлый и, небрежно кивнув своему эскорту, направился в подъезд.

* * *

Ее вывернуло чуть ли не наизнанку. А потом - от воспоминаний - еще раз, уже желчью. Потому что больше выворачивать было нечем. Айя стояла на коленях, привалившись плечом к стене, и старалась больше не смотреть на тело, пристегнутое ремнями к операционному столу.

Худой мужчина, вскрытый от шеи до паха, лежал внутренностями наружу. И запах при этом стоял... Не передать. Айю снова скрутило. Уже не столько от вони, сколько от понимания неизбежного - ей придется встать и подойти к телу, чтоб обшарить карманы, так как там, наверняка, есть деньги и коммуникатор... Только вот идти придется через лужу черной загустевшей крови, и в придачу босиком.

Что за дерьмовый день?!

Истерика так и рвалась наружу,

но Айя гасила ее, заставляя себя дышать ровно, а заодно сдерживать все еще подкатывающие к горлу рвотные позывы.

Входная дверь была распахнута настежь - не защелкнулась. Надо закрыть. И запереть. Пока никто не заметил. К выходу девушка пробиралась вдоль стены, а створку захлопнула с грохотом, от которого содрогнулись и зазвенели пробирки на полках. Засов был надежный и легко вошел в пазы.

Айя, наконец, огляделась. Грязь. Вонь. Вскрытый труп. Темно-красные брызги на стенах и дверцах шкафов.

Она все же догадалась бросить на пол пакет с мусором и встать на него босыми ногами. Халат Дока задубел от крови, и коммуникатор тоже был весь измазан, но зато хоть цел. В кармане халата нашлись несколько кредов, сменивших цвет с голубого на бурый.

Девушка держала их кончиками пальцев. Надо отыскать воду, ополоснуть, будут как новенькие. И коммуникатор протереть. Главное - не смотреть на тело. Но оно как-то само собой постоянно попадалось на глаза, и когда Айя искала одноразовые полотенца, и когда шарила в поисках спирта или канистры с водой, и когда оттирала коммуникатор, и даже когда подобрала валяющийся у стены пистолет.

Задница! Вот же задница! К горлу снова подступила не то тошнота, не то истерика. Айя их проглотила. Обеих. С истерикой, как с рвотой: начнешь - не остановишься. А времени на это нет. Девушка перебралась в соседнюю комнату и прикрыла дверь, чтобы не видеть труп. С закрытой дверью почему-то стало еще страшнее. Будто бы мертвец мог встать!

– Он же пристегнутый, дура, - сказала Айя и сама не узнала свой голос - сиплый, дрожащий, жалкий.

Но снова открывать дверь она не стала. Зато нашла возле раковины непочатую бутыль с чистой водой и бросилась пить, захлебываясь, задыхаясь. Пила, пока не перестала дрожать. Потом, все еще трясущимися руками, разблокировала коммуникатор и ввела телефонный номер интерната. Надо сообщить, где она и что с ней. Может быть, скажут, что делать дальше, куда идти. Вдруг где-то поблизости пропускной пункт? Браслета, удостоверяющего личность, на ней, конечно, нет, но ведь любой из преподавателей легко подтвердит, что это действительно она - Айя Геллан, выпускница школы-интерната номер восемнадцать корпорации "Виндзор", сирота, чьи родители погибли пять лет назад.

Она ведь не совсем бесполезная. Ей прочили неплохое будущее. Конечно, звезд с небес девушка не хватала, но обещала вырасти в хорошего спеца. Ее часто хвалили преподаватели и в шутку прозвали Флэшкой за фотографическую память и способность с первого раза запоминать даже сложнейшие цифровые комбинации. Конечно, сейчас это бесполезно - полно электронных носителей и не надо все держать в голове, но она ведь и училась неплохо. Да, прикладная электроника - ее слабое место, но по микробиологии были успехи! И она продолжит стараться! Еще активнее, чем прежде!

Айя с размаху ударила себя по щеке, понимая, что потихоньку скатывается в истерику. Нельзя терять ясность ума. Не здесь. Это не корпоративная зона, где безопасно. Это либо черный, либо мертвый сектор. И еще неизвестно, какой из двух вариантов хуже.

В интернате на уроках безопасности показывали голографильмы про сектора за периметром и то, что в них творится. От увиденного делалось жутко. А еще возникало какое-то опасливое недоверие: разве может быть подобное правдой? Разве люди могут так жить?