Кажется, мне пора…

Гербер Таша

– А ещё, ты – романтик! – уверенно заявила я.

– Как догадалась? – с хитрым видом спросил Мир и отпил чая из кружки.

– По этой штуке! – я указала пальцем на ловец снов из большого круга с паутинкой из белых и зелёных ниток и запутанных в ней неровных камней с похожей или гармонирующей палитрой, подвешенных снизу таких же маленьких паутинок на кругах поменьше и перьев, кажется каких-то экзотических птиц. Вся конструкция была длиной чуть больше метра и держалась за карниз прозрачной белой тюли. – Я бы решила, что это подарок, но он подозрительно идеально подходит к цветовой гамме фотообоев и всей комнаты,

значит, выбирал его ты сам.

– На самом деле, это, и правда, подарок. Он мне очень нравится. – улыбнулся, но как-то невесело, Мир. – И цветовая гамма всей комнаты как раз была выбрана под него.

Я промолчала и, закинув в рот больше половины сэндвича, стала медленно его разжёвывать, чтобы не спрашивать от кого такой красивый подарок, раз парень сам не сказал. Вдруг, это окажется какая-нибудь бывшая девушка и я подниму в нём воспоминания, которые абсолютно сейчас не нужны.

Мне не нужны! Потому что я всего на секунду подумала об этом и уже занервничала. Но Мир забрал из моих рук пустую чашку и отставил поднос на тумбу, сняв неожиданно накрывшую меня тревогу нежными и ласкающими поцелуями по плечам и шее.

Откинула голову на подушки и тихо застонала от удовольствия.

Боже, надеюсь, я никогда к этому не привыкну, потому что его прикосновения вызывают во мне бурю ощущений, миллионы мурашек и заставляют забыть абсолютно обо всём.

Совершенно обо всём…

– Нам надо перестать, Мир! – заскулила я час спустя, тяжело дыша в серых складках постельного однотонного белья, которому идеально бы подошла моя шёлковая пижама, я уверена. – Иначе не смогу на дрожащих ногах выйти из зоны комфорта вечером, если вообще смогу выйти! – хихикнула я.

– Ничего не понятно, но очень интересно! – выдохнул парень, тоже с трудом переводя дыхание.

Его грудь красиво переливалась капельками пота и часто вздымалась, постепенно выравнивая дыхание. Очень гипнотическое зрелище. Смотрела бы и смотрела.

– Откуда вы выходите по понедельникам? И куда, боюсь спросить, заходите? – спросил он.

– Это наш старый прикол со студенческих времён. – хихикнула я, подняв в воспоминании пару хороших моментов. – Мы читаем друг другу стихи и надо не засмеяться.

– Смешные стихи? – задал он, с любопытством, вопрос.

– Нет, стихи серьёзные. – нахмурив брови, пояснила я.

– Стало ещё больше непонятно и захотелось на это посмотреть. – развеселился Мир.

Он перевернулся на бок в мою сторону, вытянул руку, уперев голову в плечо и подарил мне свой светлый взгляд.

– Вообще-то, ты не только посмотришь, но и будешь участвовать. – я стала водить пальцем по его скуле.

– Я? – удивился он, подставляя под мои пальцы щеки и нос.

– Да, так что можешь уже выбирать, что будешь читать или, если есть любимые стихи, то пришло время для них!

– Ты, разве, не хочешь провести время с подругой? – спросил он, поправляя мои кудри у виска.

– Я и проведу его с подругой. И с тобой! Планирую использовать отведенное мне время по-максимуму и удвоить кайф от компании! И двойных объятий! И двойного смеха! – восторженно произнесла я.

Мир широко улыбнулся этому заявлению. Его даже не смутила вылетевшая из меня фраза.

Первой реакцией тех, кому я рассказала о своем диагнозе – было отрицание. А потом скорбь и слезы. А этот парень больше отреагировал как я,

когда ещё говорила с врачами. Может, позже к Миру придет понимание, как ко мне вчера в прихожей после того, как я выпроводила его вечером, и я хотела бы быть рядом, чтобы поддержать и сказать ему правильные слова.

– Может, сходим пообедать куда-нибудь? – предложил он.

– Неужели я дождалась, наконец-то, второго свидания? – вытянула я с возмущенной интонацией.

– Ну ты же так настаивала! А я, кажется, не умею отказывать милым Единорожкам. – он театрально развёл руки.

– Мы очень коварные сказочные персонажи, как ты уже заметил. – хихикнула я.

Москва в сентябре невероятно красивая, с непередаваемой палитрой уходящего лета и подступающей осени. Деревья, будто градиентом, залиты несколькими оттенками сразу и под ногами уже начинает шуршать листва. Витрины магазинов меняют антураж, летние веранды заполняются людьми в уютных пледах. А ещё, это моё любимое время в столице, потому что можно натянуть на себя множество разноплановых вещей, как капуста, и выглядеть стильно. Я надела пыльную розовую юбку из пышного фатина и майку белого цвета, поверх которой натянула тёплый черный свитшот со спущенным плечом и принтом дурного вида совы, держащей в крыльях розовую чашку с кофе. Достала старые высокие черные конверсы с белыми носами и любимую маленькую белую сумочку, которую когда-то расписала в стихах перманентным маркером, как раз в один из таких понедельников.

Сене никогда не нравилось, когда я так одеваюсь. Мы даже несколько раз ругались из-за этого, потому что он искренне верит, что живя в столице нужно выглядеть солиднее и строже. Никогда не понимала его взглядов, но и видеть кислое лицо жениха, выходя гулять, мне тоже не нравилось, и я практически запрятала все свои любимые несуразные вещи на дальние полки шкафов, изредка вынимая их для редких встреч с подругами или коллегами.

Мир шёл рядом, широко улыбаясь и держа меня за руку. Периодами поддерживал, когда я запрыгивала на бордюры и с удовольствием снимал меня с них для того, чтобы лишний раз обнять и поцеловать. Его явно не смущал и даже восхитил мой чудоковатый вид, поэтому всю дорогу мой весёлый наряд подкрашивало довольное и счастливое моё лицо, обрамленное тёмными распущенными длинными кудрями.

После кафе, мы прошли с ним неспеша пару бульваров пешком и, перехватив у метро Сежку, дошли до нашего любимого места в городе – на площадь Петровских Ворот.

Парень подошёл к Высоцкому и раскинул в стороны руки, устремив взгляд в небо, куда смотрел памятник.

Сежка тут же включила камеру на телефоне и сделала несколько кадров парня с хрустящими звуками серийного затвора.

– Вы родственники что ли? – хохотнула она.

– Почему? – поинтересовался Мир и тоже полез за телефоном.

А я встала на то же место, где только что стоял он и повторила своё любимое приветствие, ровно как сделал парень до меня.

– Теперь понял почему. – улыбнулся он.

Сквозь круглый небольшой амфитеатр уже повалила знатная толпа людей, спешащих домой с работы и появлялись редкие туристы, которые просили их сфотографировать и снять на видео рядом с музыкантом. Мы присели на закруглённую ступень и наслаждались видом, людьми, звуками, памятником, который словно открыт для целого мира, и вкусным фисташковым мороженым.