Кажется, мы пропали. Взрослая жизнь

Фокс Алиша

— Спасибо, — улыбаюсь. — Для меня это правда важно.

Дальше разговор пошёл проще, больше не было напряжённости. Мы болтали до середины ночи, и даже когда Алиса ушла спать, мы остались трепаться дальше.

От раненого пробуждения голова трещала, но объятия родного человека перебивали всю боль, вызывая плотный узел внутри и мурашки по коже.

Не сразу поняла, что разбудил меня, не будильник, который я завела вчера, а звонок. Взглянув на экран, я чуть не выронила сотовый, сердце забилось чаще, а в горле резко пересохло. Звонил Томас,

всё ещё мой муж.

— Привет, — ответила шёпотом, чтобы не разбудить Артёма, вышла из комнаты.

— Я прилетел, — как-то грустно. — А тебя нет.

— Я всё тебе объясню, — глупая фраза режет даже мой слух. — Встретимся в особняке у отца, — киваю собственным мыслям.

— Хорошо, — скидывает звонок первый.

Руки трясутся и не слушаются. Я ждала этого разговора, но одновременно с этим, ужасно боялась его. Тому однозначно будет больно, но он имеет право знать правду.

Я вернулась в комнату, чтобы одеться и поехать в посёлок. Артём уже не спал, а просто валялся в кровати.

— Иди ко мне, — заметив меня, тянет руки, приглашая меня присоединится.

— Прости, — выдыхаю. — Мне нужно уехать, — вдыхаю полной грудью. — Томас прилетел, — наблюдаю за реакцией мужчины.

Артём приподнимает корпус, присаживаясь в кровати. Он пристально меня рассматривает, от чего я прикусываю губу.

— Всё будет хорошо, — подхожу к нему ближе. — Мне нужно с ним поговорить, — тянусь за поцелуем и получаю его в тоже мгновение.

Возле ворот коттеджа замечаю машину, которую мне подарил Томас, сердце болезненно сжимается. Ненавижу себя за то, что сейчас должна сделать. Когда захожу в гостиную все разговоры смолкают, и все присутствующие устремляют свой взгляд на меня. Том встаёт, подходит ко мне, хочет поцеловать, но я делаю шаг назад. Я для себя всё решила.

— Можем поговорить? — всматриваюсь в его глаза.

— Да, конечно, — кивает, улыбается.

Мы уходим подальше от всех, в комнату для гостей. Я не знаю, как начать разговор, но это нужно сделать, необходимо расставить все точки над «и».

— Нам нужно развестись, — говорю первое пришедшее в голову. — Ты хороший, — закидываю голову, пытаясь собраться. — Дело во мне. Я тебя не люблю, — говорю тише.

— Я знаю, — делает шаг назад. — Я всегда знал, — его губы расплываются в грустную улыбку. — И каждый день боялся, что ты устанешь быть любимой, — пожимает плечами. — Человека нельзя заставить себя полюбить.

— Прости, — лишь смогла прошептать.

— Тебе не за что извинятся, — подходит ко мне, и нежно берёт за руку. — Я ожидал чего-то подобного, — поджимает губы. — Особенно когда ты вернулась сюда.

— Мне жаль, что так вышло, — смотрю в его грустные глаза. — Я уверенна, что ты найдешь, ту что будет безумно тебя любить.

Я освобождаю руку, разворачиваюсь и выхожу. Слезы текут соленной дорожкой, поэтому захожу в первую попавшуюся ванную комнату, чтобы перевести дух.

Меня начинает мутить, я умываюсь, но легче не становится, приступ тошноту только усиливается. Видимо,

я слишком сильно перенервничала.

Глава 29

Марианна.

Несмотря на наш разговор Томас не улетел, хочет убедится, что слушанье пройдёт как следует. Но мужчина уже занимается разводом, его доверенное лицо, суетится чтобы нас развели как можно скорее. Как и ожидалось Том человек чести. Он настаивал на том чтобы я оставила себе цветочный бизнес, но я наотрез отказалась.

Сегодня день слушанья и все на взводе. Я не спала всю ночь и выгляжу как зомби: бледная, с огромными синяками под глазами, с ужасной головной болью и периодичными приступами тошноты.

Судебное заседание будет проходить в закрытом порядке, радует хотя бы, что не будет репортёров и журналистов.

Возле здания суда нас ждала целая толпа любителей сплетней, и мы с трудом протолкнулись вовнутрь. Артёма не пустили в зал суда, так как он не является прямым родственником или адвокатом, поэтому он остался ждать в коридоре.

Ни Артём, ни Том не сказали друг другу ни слова, что в принципе, не удивительно. Но лучше пусть будет так, чем бы они постоянно ругались и дёргали меня как канат.

Новый приступ тошноты был сильнее чем предыдущий и я с трудом сдержалась, чтобы не распрощаться со своим латте, который я выпила по дороге.

Складывая все симптомы, я прихожу в ужас. Тошнота, головокружение, усталость и главное задержка, которую я до этого игнорировала — всё это признак беременности.

Слушанье начинается вовремя, но всё произносимое дядь Лёшей лишь эхом отдаётся в голове. Я пытаюсь вслушаться во все эти юридические термины, понять суть дел и течение заседания, но вместо этого, каждая новая мысль возвращается к возможной беременности.

Главное, что меня сейчас волнует — кто отец этого ребенка? Что если это Томас? Что тогда? Как дальше сложится наша жизнь с Артёмом? Что будет с ребёнком?

Паника начинает бить внутри перекрывая кислород. Голова начинает кружится сильнее, в глазах темнеет, а тело становится ватным. Вот-вот и я упаду в обморок. Я закрываю глаза и стараюсь делать максимально глубокие вдохи и выдохи.

— Не виновным, — слышу сквозь туман.

Сознание приходит в норму, цепляясь за заветные слова. Отца только что оправдали, и это возвращает меня в реальность придавая сил.

Я подхожу к отцу и крепко его обнимаю, и спустя столько лет я снова вижу слёзы в его глазах, но теперь они от счастья, а не от боли.

Мы выходим из зала, и мои мужчины встречаются взглядами, и для себя я понимаю, что никому ничего не скажу, пока сама во всём не разберусь и не буду уверена.

Журналисты буквально сносят нас, и впервые с выдвижения обвинений, отец решается дать интервью.

— Как я и говорил ранее, — говорит в один из вытянутых микрофонов. — Я не виновен, — улыбается. — Это же подтвердил суд. Всё остальное сплетни, и не более.