Казнить или помиловать?
Шрифт:
В дальнем углу комнаты стоял незнакомый мужчина, сжимающий в руке белый конверт. Он ожидаемо был выше и больше меня вдвое. Вооруженный до зубов. Одетый так, что не произнеси он ни звука, я едва ли смогла бы заметить его.
— Кто ты? — мой голос прозвучал опасливо, в какой-то степени боязливо, совсем не так, как подобает, но мне было на это плевать уже давно.
— Прочти, — сухо отозвался незнакомец, небрежно отбросив письмо, рефлекторно вынуждая поймать его.
Напряжение повисло в воздухе, как и гробовое молчание. Вакуум и тишина. Такая вязкая тишина, которая давит на барабанные перепонки, заставляет
Не отрывая взгляда от пугающего незнакомца, я разорвала конверт, выуживая из него письмо с почерком, который смутно был мне знаком. Я встречалась с этими завитушками ранее. Определенно. Когда-то Драко отобрал у меня подобное письмо.
— Читай! — грубо бросил незнакомец, а я вздрогнула от гнева в его голосе, потупив взгляд, стараясь сконцентрироваться на ускользающих буквах, стараясь уловить смысл, собраться.
«Мой белокурый ангел!
У нас осталось так ничтожно мало времени. Смерть идет за нами по пятам. Я чувствую сопровождающий ее смрад. А ты? Ты ощущаешь этот запах мертвечины? Гнилья от разлагающихся тел?
Время пришло. Стремительно и негаданно, но оно пришло. И я даю тебе выбор. Даю то, что не предлагал никто.
Я могу подарить тебе свободу. Я могу вернуть тебе жизнь, которую у тебя отняли. Я могу дать тебе новую, если ты того пожелаешь. Я могу дать тебе месть. Я могу стать твоим соратником. Я могу едва ли не все, если ты присягнешь мне на верность.
Все или ничего, Рита?
Казнь или милость?
Жизнь или смерть?
Решать лишь тебе.
Р.»
— Твой хозяин Р? Кто он? — нахмурившись бросила я, бегло облизав пересохшие от страха губы.
— У меня нет хозяина, — безлико отозвался мужчина, делая шаг навстречу, давая луне осветить свое искаженное шрамами лицо. — Я никто и ничто. Я не существую.
— Как же, — прищурившись, сделав шаг назад, отозвалась я, инстинктивно увеличивая между нами расстояние. — У тебя есть хозяин, и он прислал тебя сюда. Зачем?
Незнакомец вытянул вперед руку, раскрывая кулак, показывая маленький пузырек с мутной жидкостью. Привлекая мое внимание.
— Это «сомния». Одно из сильнейших парализующих веществ, погружающих в глубокий сон. Это твой ключ к свободе. Одной капли достаточно, чтобы десяток вышел из строя. Пузырька хватит на сотню, а то и больше. Вскоре, во время экватора лета, будет торжество. День и ночь, когда убийство карается казнью. Твоя задача вылить этот пузырек в вазу очищения, из которой будет пить каждый, кто обитает в твоем клане. Справишься и будешь вознаграждена, если же откажешься…
— Буду мертва… — закончила я за незнакомца, сминая в руке письмо, ощущая, как надрывно бьется сердце в груди.
— Да, — односложно отозвался наемник, оставляя пузырек на тумбе возле кровати.
— Здесь написано, что у меня есть выбор. Но его нет… И не было изначально, — надрывно произнесла я, делая еще несколько шагов в сторону, приближаясь к камину.
— Жить или умереть — это единственный выбор, который может предложить наш мир, отолда. И я бы советовал сделать правильный выбор. Умереть ты всегда успеешь, — хладнокровно проговорил незнакомец, прежде чем исчезнуть в распахнутом настежь окне, скрывшись в проливном, совершенно не летнем, дожде.
***
Остатки бумаги тлели на разгоряченных углях. Я сидела на полу,
Они пили, танцевали, убивали и насиловали. Они делали то, что было запрещено прежде. Они наслаждались дарованной им властью. Они поклонялись Жрецу, выстелившему себе дорогу из крови и костей. Они фактически боготворили его. Они сделали его своим королем.
— Почему ты не в постели?
Расчетливый голос мастера, раздавшийся прямо над головой, заставил меня вздрогнуть, но я тут же растворилась в его объятиях, стоило лишь ему предложить свое плечо.
Это было чем-то необъяснимо странным. Он мог сколько угодно издеваться надо мной, но стоило ему лишь на секунду проявить свою человечность, и готова была едва ли не целовать его.
— Почему ты ушел?
Мой голос прозвучал едва слышно, практически заглушенный треском горящих в языках пламени дров.
— Это даже для меня слишком, — оборвавшись, проговорил мастер, потершись шершавой щекой об мою скулу. — Я не желаю этого видеть.
— Он делает это для тебя. Он ждет твоего одобрения.
— Навряд ли, он уже давно перестал делать что-то для меня, иначе бы заметил мое отвращение.
— Ты несправедлив к нему, — все так же, полушепотом, отозвалась я, крепче сжимая ладонь Руслана в своих руках, отбирая его тепло.
— Он как-нибудь это переживет.
— Уверен?
— Рита, я ни в чем не уверен, — тяжело выдохнув, отозвался наемник. — Я даже не уверен в том, что смогу отстоять тебя у него, если ему взбредет в голову отобрать тебя.
— Тебя это беспокоит?
— А тебя?
— Меня уже давно ничего не беспокоит.
— Ложь, — хмыкнув, проговорил Руслан, обнажая мое запястье, большим пальцем касаясь оставленного несколькими месяцами ранее Арчи клейма. — Почему ты пришла ко мне? Почему разрешила к себе прикоснуться? Почему не вскрыла мое горло, когда я предоставил тебе клинок? Почему сейчас ты со мной?
— Почему, — мой голос предательски дрогнул, когда я задумалась о событиях, развернувшихся не так давно, чтобы о них можно было забыть. Когда я была раздавлена. Убита. В который раз выпотрошена. Истощена. Когда я погибала изо дня в день, из минуты в минуту. Когда он показался мне единственным, кто способен вдохнуть в меня жизнь. Когда он оказался всем, что отобрал. Когда он стал незаменим. — Потому что тебе это было нужно, так же как и мне. Потому что я умирала в созданном тобой одиночестве. Потому что это был единственный выход, благодаря которому я могла жить.
— И я все еще этот выход?
— Навряд ли. Теперь ты еще одна проблема, — не скрывая иронии в голосе, отозвалась я, вкладывая в ладонь мастера пузырек с мутной жидкостью, вынося тем самым себе приговор.
***
Непривычно теплый ветерок развеивал светлые кудри на ветру, лаская оголенную кожу. Аромат сочной травы заполнял собой легкие. Я жадно вдыхала этот насыщенный свежестью воздух, прижимаясь к пылающему жаром мужскому телу. Не желая терять этот миг полный умиротворения с тем, кого в душе называла монстром.