Казнить!

Бочков Александр Петрович

Уже затемно сели в лодку и поехали на тот берег. Я гребу, а Дарья держит в руках здоровый мешок со всеми причиндалами, необходимыми для обряда. Хотел помочь, но она прошипела – Нельзя !

Шли долго – больше часа. И как она в этой темноте ориентируется ? Хотя… Она же ведьма – особь ночная, так что для неё ночь – что для меня день. Наверное… Наконец пришли. Небольшая – метров десять-пятнадцать в диаметре полянка, на которой ничего не росло – только земля, покрытая опавшими листьями да сухими упавшими ветками. Дарья махнула небрежно рукой и налетевший порыв ветра снёс с поляны всякий мусор. А полянка то не простая: как то мне стало на ней неуютно, когда я шагнул на неё следом за бабушкой. Я отшагнул назад, да так и

остался там, наблюдая за приготовлениями к очень важному для меня обряду. По спине пробежали мурашки страха; на лбу выступили капельки пота, стекающие на нос. Вот же гадство: ещё ничего не началось, а меня уже начинает потряхивать, как при ознобе. Надо взять себя в руки, а то ведь может и не получиться – с таким то настроем ! Собрался; успокоил себя и сосредоточился на действиях, творимых моей бабушкой-ведьмой на поляне. А посмотреть было на что ! И запомнить – на всякий случай: а вдруг да пригодится ?!

Дарья начертила белым ножом круг, диаметром метра три; вписала в него пентаграмму остриём в мою сторону; провела по начерченным линиям маленьким совочком, делая углубление по всем линиям; из тёмного мешочка насыпала в канавку – по всей длине, серый порошок. Посмотрела на луну. Подошла ко мне и начала объяснять – что мне нужно будет делать, а чего нельзя. Мы это уже обговаривали, но Дарья решила повторить, а я не возражал. Но – скорее всего она просто тянула время, поглядывая на полную луну, ослепительно сиявшую на ночном небосклоне и успокаивала себя: её, как и меня, в начале потряхивала непроизвольная дрожь.

– Запомни главное ! Что бы ты не увидел; не почувствовал; не услышал – ничему не удивляйся; ничего не бойся и из круга не выходи ! Так… - замолчала она – может быть что и получится, а сделаешь что не так – точно умрёшь жуткой смертью, если не хуже ! Не стал спрашивать – что может быть хуже смерти: поверил на слово…

Наконец Дарья выдохнула отрывисто:

– Пора !
– и завела меня в круг. Посмотрела вопросительно. Я мотнул головой – не передумал ! Ведьма достала из мешка чёрного петуха; резанула по шее белым ножом. Кровь хлестанула из шеи и направляемая умелой рукой, полилась в канавку. Дарья пошла по кругу, заливая кровью серый порошок в канавке. Кровь перестала течь из разреза – Дарья метнулась к мешку и вытащила оттуда второго петуха. Снова надрез; снова брызнула кровь. Дарья пошла по кругу, орошая канавку тёмно-багровой кровью. Замкнула круг; отбросила птицу в сторону. И тут в абсолютной тишине раздался неприятный скрипучий голос:

– И что это ты тут делаешь в моих владениях наглая ведьма ?

Глава десятая

Всё хорошо, что хорошо кончается…

Повернулся на голос: на краю полоски лунного света и лесной тьмы появился – словно из ниоткуда, разлапистый высокий куст, с торчащими во все стороны корявыми сухими ветками. Дарья скривилась:

– Явился – не запылился… И где это ты тут увидел свои владения ? И добавила голосом, полным ехидства и пренебрежения:

– Ну так подойди – поручкаемся, хозяин лесной… Куст раздвоился внизу; шагнул в полоску света корявыми палками, смутно напоминающим ноги и замер. Дарья злорадно рассмеялась:

– И чего ж это ты замер то – господин-товарищ Леший ? Аль грехи не позволяют подойти поближе к вредной ведьме ? Или что ещё ?! И выпалила свирепо – Моя это земля Леший – МОЯ ! Сучковатый куст плавно перетёк в здорового – метров трёх звероподобного мужика, одетого по старинной моде: рубаха; просторные штаны, подвязанные верёвкой и сюртук. Лицо сплошь заросло густыми чёрными волосами. Так, что только маленькие глазки блестели из под кустистых бровей, да узкая щель рта виднелась среди густых завитков усов и бороды. Леший промолчал, но зло сверкнул из под нахмуренных бровей. Дарья отвернулась от него и продолжила ритуал обряда…

Опустила руку;

с пальцев сорвался небольшой сгусток огня и ударил прямо в канавку, окружающую меня. В месте падения вспыхнуло невысокое, багрово-красное пламя. Вспыхнуло и побежало по канавке, поджигая посыпанный в неё серый порошок. Ощутимо запахло горелой кровью – доводилось понюхать такое… Огонь обежал окружность и побежал по линиям пентаграммы-звезды, полностью заполняя огнём выкопанные канавки. Несколько секунд и я уже стоял в огненном кольце и многограннике среди пылающей звезды. Огонь был невысокий - сантиметров 10-12 и жар от него совершенно не чувствовался. Дарья пошла по кругу, затянув что то похожее на тягучий басовитый звук.

Огонь, словно услышав его – встрепенулся: заметался лепестками багрового пламени. И начал расти вверх ! А Ведьма пошла по кругу всё быстрее: пританцовывая, размахивая руками. Жаркое пламя поднималось всё выше и выше: сначала выросло до уровня лодыжки; потом поднялось до середины голени и вот языки пламени уже трепещут на уровне колен. А басовитый звук начал меняться на череду звуков.

Дарья уже не шла – она двигалась рывками, а потом и начала вращаться: рывок – вращение вправо; рывок вращение влево. Руки начали выписывать замысловатые пируэты; пальцы то разжимались, то сжимались в кулачки. И сама Дарья начала меняться: седые, негустые волосы начали чернеть; сморщенные черты лица разглаживаться… Бабушка стала превращаться в молодую женщину. Длинные чёрные волосы разлетались в стороны и хлестали спину и плечи тугими жгутами; глаза наливались багровым огнём… Череда звуков сменилась на речитатив непонятного языка. Огонь трепетавший, словно на ветру, потянулся строго вверх и добавил в гуляющие по поляне непонятные слова негромкое гудение разгорающегося пламени. А Дарья уже не двигалась рывками – на словно плыла по кругу в только ей понятном замысловатом ритме. Речитатив стал звучать громче и пламя потянулось вверх: загудело ещё сильнее; выросло до уровня половины бёдер…

Внезапно Дарья грациозно присела; подхватила руками подол длинного платья и одним махом сорвала его с себя ! В серебристом сиянии, облитое лунным светом, заблестело молочно-белое женское тело ! Оно кружилось, приседало, поднималось на цыпочки… И перешло с речитатива на глухое пение на том же незнакомом языке. И огонь вытянулся до уровня пояса: загудел басовитее, отвечая на пение своей хозяйки. Жуткое, идущее из глубины веков, песнопение; нарастающий гул пламени и треск вырывающихся из него искр – ломали мою волю; выбивали остатки критического сознания и здравого смысла. Выбивали, заменяя их ужасом: диким, первобытным ужасом ничтожного человечишки перед могучими силами непостижимых стихий !

Внезапно подошвы моих голых стоп чем то обожгло ! Глянул вниз – под моими ногами тёмная земляная поверхность, хотя огонь так же бушует вокруг меня. И жар стал ощущаться уже отчётливо: не припекает нестерпимо, но чувствуется. Так что же тогда ? Холод ! Когда приложишь к разгорячённому телу кусок льда – так же покажется, что к телу приложили раскалённую полоску металла… Но откуда холод? Как ?! Почему !!! Пока мысли заполошно метались в голове ища ответа - ледяной холод уже накрепко сковал мои ступни ! И он не собирался останавливаться – медленно, но неумолимо полз вверх…

Что это ?! – запаниковал Михась – зачем это ! Я не хочу !! Мне страшно !!! Парень забился во мне словно сумасшедший !

А мне думаешь весело ?! – огрызнулся я – кончай паниковать !

Да !!! Уже вся нога ледяная – ничего не чувствует !!! За разборкой с "сотельником" я как то отвлёкся, а кинул "внимание" на ноги и сам обмер; все стопы уже поглотились холодом и я их совсем не чувствовал ! Тут и меня проняло не по детски: да что же это делается ?!!!

Валить ! Валить надо из круга – пока живы !!! – дико заорал во мне Мишаня ! Я с ним согласен, но как ? Я и колен уже не чувствую !