Кеес Адмирал Тюльпанов

Сергиенко Константин Константинович

– Я не сумею.

– Да это проще пареной репы!

– Ты сам-то ухаживал по-адмиральски?

– Конечно! За дочкой английского лорда. Я прикатил к ней яйцо, мы его сварили и съели.

– И поженились?

– Ну что ты! В адмиральских правилах нет никакой женитьбы, все адмиралы холостые.

– Тогда это можно. Но всё-таки я не сумею катить яйцо. Как же его подцепишь?

– Да боже мой, всё очень просто! Кладёшь яйцо в траву. – Лис кинул яичко. – Становишься на четвереньки, вот так. Нагибаешь голову…

Он наклонил голову, и в тот момент,

когда нос коснулся яичка, я хлопнул ладонью по рыжему затылку…

Хруп! Лис вскочил с глупым видом. По щекам у него текло, а в самый кончик носа вцепилась маленькая серая скорлупка.

– А это, – сказал я, – называется графский способ. Он самый простой, и по нему ухаживают одни дураки.

Эле упала на спину и засмеялась так звонко, как колокольчик. Сначала Лис не знал, что ему делать. Но потом тоже повалился и стал дрыгать ногами.

– Ой, адмирал! Ха-ха-ха! Да ты, я смотрю, не промах!

Потом он умылся в канавке и сказал:

– Я знаю, как ухаживать по-настоящему.

– Как?

– Надо читать стихи.

– Стихи? – сказал я. – Пожалуйста:

Питер Книппервитерштаны о дамбу вытер…

– Да нет, – сказал Рыжий Лис. – В стихах должны быть двое, он и она, понимаешь? А ещё лучше – кто-нибудь третий. Треугольник, понимаешь?

Я покопался в памяти и нашёл «треугольник».

Захариус с сестрицейувидели утят.Сестра сказала: «Птицы».«Цыплята!»– крикнул брат.Гулял тут Симон у реки…«А вы, – сказал он, – индюки!»

Рыжему Лису не понравилось и это. Он сказал:

– Я имел в виду любовный треугольник. Ты хоть знаешь, что такое любовь?

– Ещё бы, – сказал я, – Получше тебя. Если про любовь, то нужен мадригал.

– Правильно! – сказал Рыжий Лис. – Откуда ты знаешь?

Я сказан:

– Про любовь мне известно больше тебя. И могу показать, как ухаживают, если любовь.

– Интересно посмотреть, – говорит Рыжий Лис.

Я объяснил, что для этого нужен платок. Платка не нашлось, но мы оторвали ещё один кусок парусины от фургона, Я дал «платок» Эле и велел мне его «подарить». Эле «подарила», Я повертел «платок» в руках, выставил ногу, сделал гордое лицо, как у Караколя, и сунул «платок» обратно.

– Возьмите ваш платок! Вы не принцесса!

Тут Эле удивила меня второй раз за день. Она надула губки и сказала:

– Подумаешь! Найдутся такие, для которых принцесса.

При этом стрельнула глазками в сторону Лиса.

Нет, говорю вам, никогда не разберёшь этих женщин!

РАЗВИЛКА «КАПКАН»

Совсем немного оставалось до города, когда стало темнеть. Мы прибавили шагу. Рыжий Лис увивался вокруг Эле и всё рассказывал, как насмерть влюбил в себя

дочку индийского могола. Эле шла с важным видом, и, видно, ей нравилось, что попала в компанию императорских, королевских и царских наследниц. А на памяти Лиса их был целый табун.

Я шёл и думал, как бы показать, что мне это всё равно. Потом взял и подставил Эле ножку. Она не упала, а только споткнулась.

– Ты что? – говорит Эле.

А я говорю:

– Что?

– Как что? Ты мне подставил ножку.

– Я?

– Да, ты.

– Когда на моих глазах виконт Бипельбрунди подставил ножку принцессе Альтибальтинии, – говорит Рыжий Лис, – ему отрубили ногу и подарили завернутую в пакет и перевязанную розовой лентой.

– А ну-ка попробуй, мне отруби…

– Мы с тобой не разговариваем, – говорит Эле.

– Есть, правда, такой способ ухаживания, – говорит Рыжий Лис. – Подставляют ножки до тех пор, пока дама не трахнет по физиономии. После этого назначается свадьба.

– Так, может, и твой Бипельбрунди ухаживал.

– Конечно, ухаживал.

– За что же ему отрубили ногу?

– Я разве сказал – ему? Отрубили ножку стула. Принцесса сказала, что он совершенно не умеет подставлять ножки. Пускай поучится пока на стульях, а потом ухаживает за принцессой.

Я чувствовал, что Лис к чему-то клонит, поэтому и сказал…

– Ну, а дальше?

– А дальше то, что если уж подставляешь ножку, то дама должна упасть. Если не получается, поучись на стульях.

– Ладно, – сказал я, – поучусь на стульях, а потом ты будешь кувыркаться у меня на каждом шагу!

Я поотстал и решил: пусть они женятся между собой, а я найду себе что-нибудь получше. Но сказать по правде, было мне что-то невесело. Разве не я первый решил влюбиться в Эле, не я принял её в тюльпаны? Разве не отомстил я Рыжему Лису за проделку с птичьим яйцом? А теперь они идут и болтают между собой, как будто ничего такого не было. Неблагодарный народ девчонки!

Мы подошли к такому месту, где дорога разъединялась на три ветки, и стали совещаться, которую выбрать. Тут мимо прошёл крестьянин и сказал:

– По какой ни поедете, всё равно попадете в ольховую рощу, а дорога там не наезжена, будете плутать, пока не провалитесь в какую-нибудь яму. Не раз уже так бывало. Эта развилка называется «капкан». Лучше бы вам свернуть за пятьсот шагов отсюда, оттуда до города подальше, но суше и нет никаких ям.

– Ольховая роща? – говорит Мудрила. – Кажется, я узнаю, здесь прячется мой друг Эразмус Роттердамский.

– Не знаю, какой человек ваш друг, – говорит крестьянин, – но место это нехорошее. Засветло ещё можно проехать, а в темноте боимся. Там души умерших бродят со свечками.

– Ерунда, – говорит Мудрила. – Мой друг Эразмус живой человек, он только прячется.

– Эта развилка называется «капкан», – говорит крестьянин, – а дальше как знаете. Я вот накопал торфа и пойду домой. Прощайте.

– Прощай, добрый человек, – сказал Караколь. – Давайте вернёмся назад и поедем по хорошей дороге.