Кёльн и замки Рейна
Шрифт:
Жилище предводителя банды с XI века возвышалось на гребне утеса, напротив той самой часовни, где распрощался с жизнью последний его хозяин. В родовом владении графов Райхенштайн вместо бергфрида возвышались две башни, размещенные по обеим сторонам оборонительной стены. Имея 8-метровую толщину в основании, защитная ограда достигала 16 м в высоту и, располагаясь на отвесной скале, составляла непреодолимое препятствие даже для императорского войска. Вскоре после казни графа замок был уничтожен, чтобы не напоминать о черных страницах в истории края.
Разбойничье гнездо Райхенштайн
Рейнштайн тоже оказался никому не нужным и, сохранив стены, пришел в полное запустение. Летучие мыши хозяйничали в нем почти 600 лет, пока
Деревянный эркер на стене замка Райхенштайн
Расположенное в том же краю владение казненного графа Зоонэка разрушалось дважды: один раз по решению судей и второй – по воле ограбленных рыцарем жителей округи. Спустя столетие император отменил приказ, согласно которому на месте снесенных разбойничьих замков запрещалось новое строительство. Новым владельцем Зоонэка, вернее, того, что от него осталось, стал майнцский архиепископ, и его средства возродили замок к новой, благопристойной жизни. В конце XVII века он пострадал от французских пушек и, простояв заброшенным еще 100 лет, обрел хозяина в лице того же Фридриха-Вильгельма, приказавшего восстановить его в духе немецкого романтизма.
Зоонэк – владение графа-разбойника
Ворота замка Зоонэк
Владельцы ближайшего к нему замка Штальэк упоминались еще в раннесредневековых летописях, но их имена никогда не связывались с разбойничьими делами соседей. Видимо, основатель рода, пфальцграф Герман фон Штальэк, был единственным в этом краю аристократом, не поддавшимся соблазну обогатиться за счет соотечественников. И сам он, и его наследники активно сотрудничали с императором. Благодаря их крепости значительно расширился давно существовавший заградительный рубеж Пфальц, включавший в себя замки Гутенфельс, Пфальцграфенштайн, Штальберг и Фюрстенберг. Таким образом вся принадлежавшая рейнским курфюрстам область – стратегически важный регион на стыке четырех государств – была надежно защищена от нападения врагов. Вопреки распространенному мнению, штурм не был самым надежным способом захвата замка. Прямая атака грозила осаждавшим слишком большими потерями, поскольку на стену приходилось карабкаться по длинным лестницам. В гористом Рейнланде не намного облегчали задачу и осадные башни, которые так эффективно и широко применялись крестоносцами на ровных пространствах.
Большая метательная машина блайд
Германские графы предпочитали метательные машины —большие (блайд) или малые (манге) – служившие как оборонительным, так и наступательным оружием. Таковые имелись далеко не во всех замках, хотя были постоянной составляющей осадной техники. Отраженные на миниатюрах и не раз упоминавшиеся в письменных источниках, они являлись очень эффективным средством при осаде крепости любого размера. Так, при захвате Кёльна в 1257 году ядра огромной блайд, установленной на противоположном берегу Рейна, разрушили городскую стену с расстояния 500 м. Незадолго до того рейнский замок Турандт пал после двухлетней осады с применением двух блайдов, установленных на таком же расстоянии, но уже на горе. Легендарная машина настолько запомнилась защитникам, что, несмотря на проигрыш, они выразили свое изумление в названии холма, с того времени именовавшегося Блайденберг. Примерно такую же дистанцию успешно преодолели снаряды, выпущенные из машины,
На миниатюрах с изображением осад можно увидеть саперов: при благоприятных условиях подкоп служил еще одним мощным и довольно безопасным средством захвата замка. В хрониках описан случай, когда английский король Иоанн, стоя под стенами мощной крепости, приказал «незамедлительно доставить сорок жирнейших свиней, наименее пригодных для еды, чтобы зажечь огонь под башней». Свиной жир разгорелся быстро и подкопанный угол строения вскоре рухнул. Похожую историю поведал хронист эпохи Крестовых походов: «…из захваченного форбурга был выкопан ход под гигантский донжон, расположенный в ядре замка. Но вместо того, чтобы поджечь опоры и обрушить главную башню, он привел представителей от оборонявшихся в подземный ход для того, чтобы продемонстрировать бессмысленность дальнейшего сопротивления. После этого защитники сдали замок на почетных условиях». В свою очередь те, кто находился в крепости, предотвращали опасность подкопа и дальнейшего падения стены, увеличивая наклон ее нижней части либо скрепляя железными скобами камни основания, как однажды сделали со своим бергфридом обитатели рейнского замка Спонхейм.
Эльтц на Мозеле
Если осаждавший располагал достаточными средствами, лучшими помощниками ему служили голод и жажда. В таком случае к замку подтягивалось войско, размещавшееся сплошным кольцом вокруг стен для охраны и регулярных нападений. Оплата и содержание необходимой при этом многочисленной армии требовали затрат, но еще большую проблему представляло ее вынужденное безделье.
Штурм германского замка. Миниатюра, начало XIV века
Тем не менее результат кампании не всегда зависел от высоты и толщины крепостных стен. Немаловажное значение имел душевный настрой защитников. Мужество способствовало тому, что слабо укрепленное место превращалось в неприступную твердыню, и наоборот, отсутствие веры быстро приводило к падению, казалось, надежно устроенного гнезда, стоящего на крутой скале. Впрочем, прекрасное расположение замка могло стать недостатком в случае осады, если защитники не видели выхода из «мышеловки», какой в окружении виделся труднодоступный замок. В такой момент не приспособленные для обороны бергфриды служили последним убежищем. Постоянными спутниками осажденных были всевозможные страхи, вынужденная пассивность, а также связанные с ней голод, жажда, пожары или эпидемии.
Страх, пессимизм и паника действовали эффективнее любой осадной техники. Средневековые полководцы не избегали таких некрасивых способов психологической войны, как перекидывание через стену трупов и отдельных частей мертвых тел. О подобной практике упоминали хронисты: средневековые миниатюры с изображением осад подтверждают, что головы убитых врагов, а также ступни и кисти рук, отрубленные у живых рыцарей, нередко летели в осажденные пункты, вызывая страх и желание сдаться.
Еще более отталкивающим было применение для тех же целей разлагающихся трупов животных или погибших от чумы людей. В таких случаях осаждавшие не брезговали заряжать в камнеметные машины сосуды с мочой либо фекалиями, бочки, наполненные содержимым городских клоак. Предчувствуя угрозу, защитники запасались негашеной известью, с помощью которой чаще всего удавалось избавиться от инфекции.
Еще один метод ведения психологической войны предполагал устройство кровавых драм в самом начале похода. Слух о том, что наступающая армия вырезает целые города, распространялся очень быстро, вынуждая обитателей даже хорошо укрепленных замков сдаваться без боя. Такую тактику успешно применял болгарский царь Кайолан, невольно подавший пример гуситам. Совершенно сознательно демонстрируя жестокость, они создавали себе славу настолько жуткую, что надобность в сражениях отпадала: зная о расправах с соседями, крестьяне и горожане в панике покидали жилища, иногда не подозревая об истинных намерениях народной армии.