Кем вы ему приходитесь?
Шрифт:
И это естественное, неизбежное следствие холодной парадности, которая царит в работе многих пионерских отрядов. Отчего это происходит? Ведь не первый раз бьют тревогу, статьям об этом нет числа, об этом написаны тома гневных слов, но как же не писать об этом опять и опять?
Очень скучны немолодые люди, которые лишь без конца твердят, будто в годы их юности все было хорошо, «не в пример нынешнему». А ведь это верно, что в пору нашего детства, в первые пионерские годы (да и не только первые!) пионерская жизнь била ключом, была наполнена живым и ярким содержанием, не только занимала досуг, но составляла зерно и смысл нашего существования,
Прежде отряды были при заводах, учреждениях — хорошо это или плохо? Что думает об этом педагогическая наука? Что думает об этом ЦК ВЛКСМ? У пионеров тех лет было много недостатков. Мы часто занимались не своим делом, мы нередко забывали об ученье и больше были озабочены мировыми проблемами. Мы тоже, грешным делом, произносили подчас громкие речи, но наши лагеря никогда не были санаториями; мы не знали, что такое электрический костер, мы всегда искали приложения своим силам в жизни, мы хотели быть ее участниками и были ими.
Организация, призванная воспитывать детей, чем она сейчас занимается? Собраниями, заседаниями, разговорами. Сколько же мы будем об этом говорить и когда же перейдем от слов к делу?
Пока пионерская работа будет сводиться к сборам, речам, докладам, пока горят электрические костры вместо настоящих, тех, что с дымом, с треском искр, с пламенем, которое обжигает, пока не будет живого дела, не будет романтики, до тех пор мы будем наталкиваться на всякие неожиданности, вроде «общества пяти мушкетеров», до тех пор за пределами пионерской организации будут оставаться ребята, которые «всех лупят». Ведь чтоб отвлечь их от драки, мало прочитать им лекцию о дружбе или доклад о вежливости. Надо занять их голову и мысли, их руки интересным делом, игрой, надо, чтобы пионерская организация воистину стала самодеятельной.
1957 г.
КЕМ ВЫ ЕМУ ПРИХОДИТЕСЬ?
«Дорогая редакция, уважаемые товарищи, пожалуйста, помогите. Я прошу: не отвечайте по почте, позвоните, вызовите меня, сделайте это скорее. Мой ученик попал под суд и приговорен к пяти годам заключения. Я прошу вас: выслушайте меня. Я приду и все расскажу вам. Скорее!
Было ли совершено преступление? Да, было. Виктор Петров, семнадцати лет, ученик девятого класса московской школы, украл из сарая двух кур, кролика и пару валенок. Незадолго перед этим он украл у жителя поселка Солнцево велосипед. Вскоре после этого Виктор гулял вместе со своим приятелем Зикуновым по улице. Навстречу им шла женщина. Внезапно Зикунов кинулся к ней и вырвал у нее из рук сумку. Виктор не только не вступился за женщину, но бросился бежать следом за Зикуновым. Виктора Петрова предали суду. И приговорили к лишению свободы сроком на пять лет.
Итак, преступление было совершено.
— Да, виновен. И все-таки поверьте мне: он хороший человек. Ему надо помочь, его надо выручить. Колония его погубит.
— Кем вы ему приходитесь?
Этот вопрос Инна Яковлевна Кленицкая слышит не в первый раз: кем вы ему приходитесь? Вы столько души кладете, защищая его. Вы с таким жаром говорите о нем. Так сильна ваша надежда, ваше желание помочь. Кем же вы ему приходитесь?
Родство, существующее между Инной Яковлевной и Виктором, не всякий признает родством.
И все-таки оно есть. Оно велико и ответственно. Может быть, оно самое прочное и высокое из всех, что есть на свете. Оно самое бескорыстное.
Инна Яковлевна — Витина учительница. В течение трех месяцев она заменяла заболевшего преподавателя литературы в том классе, где учился Витя. Но трех месяцев оказалось достаточно, чтобы зацепиться мыслью за подростка, который смотрел исподлобья, отвечал неохотно, а подчас и дерзко. Инна Яковлевна помнит урок, на котором она говорила о Пьере Безухове. На перемене Виктор подошел к ней и сказал:
— Вот вы говорите, что надо жить так, как жил Пьер, — для людей, для большой цели. А я вам скажу: мне семнадцать лет, а я за всю свою жизнь не видел такого человека. Покажите мне хоть одного, который вступился бы за другого, для которого хорошее дело — главное в жизни. Таких нет. Все думают только о себе.
Учительница не услышала в этих словах вызова. Она услышала горечь. И боль. Она не стала произносить речей. Она попыталась понять, дознаться, чем вызвана эта горечь. Она хотела знать, какие у Виктора друзья. Что он любит, что ему дорого? Она познакомила его с людьми, которых любила сама. Познакомила своего ученика со своими друзьями — книгами. Она увидела, что друзей-книг у Виктора, в сущности, не было. То, что преподавали в школе, он учил, выучивал, отвечал. За это выводили отметку, но книга не становилась помощником и другом. Она узнала: два года назад умер Витин отец. У него вырвали зуб, началось заражение крови, и он умер. Из-за недосмотра. Из-за равнодушия. Из-за того, что врачи не пришли вовремя на помощь.
Так бывает: большое горе, которое пришло в твой дом, заслоняет весь мир. Оно мешает видеть и слышать. Все становится темным. Если равнодушие возможно в таком святом деле, как врачебное, где же правда? Где же хорошие люди? Где они — те, которые могут бескорыстно помочь? Виктор был уверен: таких нет. Он очень любил отца и никому не хотел простить его смерти. Он во всем изверился.
Но Инне Яковлевне он поверил. Он все чаще оставался после уроков, чтобы поговорить с ней о прочитанной книге, чтобы узнать, нравятся ли ей стихи Мартынова и верно ли поступил писатель, заменив сложный и, может быть, трагический конец своей книги благополучным концом в кинокартине: он читал «Не ко двору» Тендрякова и видел фильм по этой повести. Однажды он сказал:
— Мне все равно, а только хороших людей мало на свете.
Она ответила:
— А прежде вы говорили, что их совсем нет. И если бы вам было все равно, вы не пришли бы ко мне и не стали бы говорить об этом.
— Да, правда, — согласился он.
…Настало лето. Виктор уехал в поселок Солнцево, в домик, который поставил еще отец, — он был плотником. Старшая сестра уехала в экспедицию. Виктор жил в домике вдвоем с постояльцем Степаном Васильевичем.
Этим летом все и случилось. Кража. Суд. Колония.