Кентавр
Шрифт:
Да, многое изменилось за последние несколько лет. Раньше Кузьмич запрещал ей не только креститься, а и Бога в междусловиях поминать. Боролся люто, бывало, и поколачивал. Теперь вот вроде и самому хочется иногда у того же костерка погреться, да партийная
– Ладно, спи, чего уж...
– Дед, а внуки-то у нас совсем большие стали, - поделилась старуха засыпая.
– Да, - сказал Кузьмич.
Если бы Петька с первой женой сразу поладили, да не пил бы десять лет, глядишь, теперь бы внуки университеты позаканчивали. Правда, и внуки-то были бы не те... Так другие. "Чего это мы ее не любим?
– удивился Кузьмич.
– Она ж Витьки с Вовкой мать!.."
Запутался в рассуждениях и заснул.
И досмотрел свой загадочный сон до конца.
– Это ви, Кузьмич?
– спросил вождь вкрадчиво.
– Я Кузьмич!
– отчеканил Кузьмич.
– Ждите кентавра. К вам придет кентавр. Скажет, от меня. Ви поняли, товарищ Кузьмич?
– Понял. Есть, товарищ Сталин!
И после отбоя Кузьмич положил трубку на рычаг.
Приказано ждать. Значит, будем ждать кентавра.
А телефоны все звонят - то один, то второй, то пятый. "Ждите указаний", - распоряжается Кузьмич. "Я занят", - грозно ответствует. "Малую деталь заменить большой - и в серию!" - приказывает.
И вдруг - опять прямая
– Это ви, Кузьмич? Кентавра ждете?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Ну, ждите, ждите, пока вас не расстреляли.
– Меня?
– вспотел во сне Кузьмич.
– Ну, не меня же! А ви не согласны, товарищ Кузьмич?
– Никак нет, товарищ Сталин. Никак не... согласен.
– Ну, раз ви не согласны на расстрел, ми вас повесим, - задумчиво произнес по прямому проводу друг всех Кузьмичей.
– За что же, отец родной!
– вскричал Кузьмич и захотел проснуться.
– Не волнуйтесь ви так, - сказал всемирный вождь.
– Это ми с Лаврентием Павловичем пошутили. С первым апреля вас, товарищ Кузьмич!
– Есть, товарищ Сталин! Служу Советскому Союзу!
– А против двадцати пяти лет есть ваши возражения? Ми тут, товарищ Кузьмич, посоветовались и решили.
– Вас понял, товарищ Сталин! С первым апреля!
– нервно хохотнул Кузьмич.
– И хорошо. Я знал, что ви настоящий работник аппарата. Однако сегодня двадцать седьмое сентября.
Иосиф Виссарионович дал отбой, и Кузьмич проснулся.
За окном едва светало, шел мерзкий осенний дождь. Казалось, это он промочил насквозь три верхних этажа и покрыл старческое чело Кузьмича мелким бисером.
И все-таки за окном начинался новый день.